Камень-обманка

Командующий Сибирской армией, рапортуя адмиралу, с трудом подбирал слова: он скверно знал русский язык. Будберг, приехавший с Колчаком, тут же окрестил рослого генерал-лейтенанта «здоровенным жеребцом очень вульгарного типа», и решительно отказался вступать с ним в какие бы то ни было разговоры.

Бок о бок с Гайдой ерзал в кресле Анатолий Николаевич Пепеляев, младший брат последнего сибирского премьера Виктора Николаевича. Генерал в свои двадцать восемь лет расплылся и был малоподвижен. Он выступал последним, говорил трубным басом, помогая себе медленными, маловыразительными жестами. Тучная фигура колыхалась перед глазами главнокомандующего, и адмирал подумал, что Пепеляев похож на одну из огромных бесформенных медуз, которых море иногда выбрасывает на берег.

Сын генерала, он быстро продвигался по службе и, начав войну четырнадцатого года поручиком, дослужился до полковничьих погон. Чин генерал-лейтенанта младшему Пепеляеву присвоил Колчак.

Вся речь Анатолия Николаевича была сплошное бахвальство. Генерал утверждал, что его полки войдут в Москву через полтора месяца.

Колчак, слушая, одобрительно раздвигал в улыбке тонкие губы, глаза его то вспыхивали, то потухали под тяжелыми веками, но в душе адмирал печально усмехался: неужели этот ожиревший мальчишка верит в то, что говорит?!

Колчак косился на барона Будберга и замечал, что старик тоже кривит губы и ядовито усмехается.

Адмирала странно влекло к барону. Они неоднократно выезжали вместе на фронт, Колчак делился с генералом соображениями о ходе боев и планами операций, хотя превосходно знал, что Будберг — невозможно ехидный старикашка, что он вечно каркает и пророчит неуспех даже там, где, кажется, все складывается наилучшим образом. Самое печальное заключалось в том, что его желчные прогнозы и характеристики постоянно сбывались, и как-то, в минуту депрессии, Колчак со страхом и гневом подумал: этот убежденный монархист, — вполне возможно, тайный агент врага. На войне случаются и не такие вещи. Однако у адмирала хватило самообладания и ума посмеяться над своими страхами.

Будберг, занимавший в штабе скромную должность начальника снабжения, вел себя совершенно независимо и даже не пытался скрывать свою язвительность. Он достаточно прозрачно утверждал на заседаниях в ставке, что совет верховного правителя состоит из недоучек и прохвостов, и называл министра финансов Ивана Михайлова, хитрого и ловкого проныру, «Ванькой-Каином», — совершенно так же, как звали министра любые недоброжелатели Колчака. Близким ему людям барон говорил, что в штабе и правительстве собрались такие проходимцы, которых и в порядочности-то заподозрить нельзя. Он утверждал, что генерал Сахаров, которого еще в военном училище звали «Бетонной головой», недалеко ушел от Аракчеева.

В одной компании с Сахаровым Будберг числил и генерала Лебедева — надменного и резкого молодого человека. Юнец постоянно вмешивается в армейские распоряжения, не терпит возражений, ни с кем не считается.

Лебедев накануне Февральской революции был всего лишь капитаном. В Сибирь он приехал от Деникина кружным путем через Константинополь, Сингапур, Шанхай, Владивосток. Отправившись из Одессы двадцать седьмого марта девятнадцатого года, Лебедев лишь в конце июля добрался в Омск. К тому времени полковник генштаба, он остался по сути младшим офицером и готов был в бою лезть на рожон, но не более того. Лебедев быстро сумел войти в доверие к адмиралу и тотчас после переворота получил чин генерал-майора.

Генерал Косьмин, выскочка, недавний поручик, как и Лебедев, отличался храбростью на поле боя, но совершенно не представлял себе, что существует мужество стратегии и тактики.

Нет, что ни говори, а желчный старикашка прав, черт бы его совсем взял! Впрочем, Колчак не хуже других знал, что Будберг — старый, кадровый офицер, генерал генерального штаба, участник русско-японской войны, обладает огромным военным опытом и трезвым, хотя и насмешливым умом. В отличие от многих генералов Колчака, не имеющих за душой ничего, кроме, может быть, решительности и нахальства, этот старый остзейский дворянин и монархист уже в семнадцатом году командовал корпусом, и это было соединение, которое меньше других частей били большевики.

Вполне возможно, именно потому Колчак не только не гневался на Будберга, но даже собирался назначить его управляющим военным министерством, а то и министром. И он проведет эти назначения, невзирая на постоянные доносы Сахарова о болтовне старика. А болтовня эта, по словам «Бетонной головы», принимала совсем дурные свойства. Будберг якобы утверждал, что верховный ничего не понимает в сухопутном деле и от того легко поддается советам и уговорам. Еще старик высказывал убеждение, что какой-то злой рок преследует адмирала в составе его главнейших помощников — от командующих и министров до личного адъютанта ротмистра Князева, пьяницы, спекулянта и прохвоста.