Камень огня

Вор осмотрел пустой коридор и дрожащими руками аккуратно поставил помятую урну на пол. Он чувствовал себя странно спокойным и пустым. В первый раз за пять лет Рут перестала кричать его имя. Аарон не думал, что когда-нибудь снова услышит ее. Или отца. Или Фахарру.

— Я сын моего отца, — тихо сказал юноша. Впрочем, Аарон всегда им был. Он глубоко, судорожно вдохнул и пошел искать Дарвиша, и Чандру, и Камень, и причину жить.

Принц облизал губы и уставился в кружку. Винные пары дразнили, плели вокруг него обольстительные чары, но почему-то всякий раз, когда Дарвиш подносил кружку ко рту, он снова опускал ее не пригубив.

— Я заслужил эту кружку, — сказал он темноте. — Я сражался за нее, пролил за нее свою кровь, рисковал за нее своей задницей.

Вино вокруг соглашалось — впрочем, в этом вся прелесть вина, оно всегда соглашается.

Дарвиш шевельнул изувеченной рукой, лежавшей на коленях, и зашипел от боли.

— У меня не было ничего своего, — он поднял кружку, — кроме этого.

Вино опять согласилось.

— Я хотел друга, Аарон.

Не имело значения, что вор не услышит ответа. Он скорее всего давно забыл вопрос.

— Просто друга. Вот и все.

Голос Дарвиша стал жестким.

— Я думал, ты поймешь, и ты понял, а теперь они отняли и тебя. Вино облегчит утрату, сгладит боль, принесет забвение.

— Девять Наверху!

Отразившись от задней стены, проклятие эхом прокатилось по погребу.

— Что за принц должен спасать вора из Камеры Четвертого, чтобы найти себе друга?

Вот такой принц, сказало вино.

— Это не моя вина! Они не давали мне никакого дела. Ничего стоящего. И не позволили бы мне жить своей жизнью. Ты знаешь, — обратился Дарвиш к кружке, в которую вцепился намертво, — что это делает с человеком? — Он засмеялся ернически и поднял в беспутном салюте помятую кружку. — Наверняка знаешь…

Случайно принц наклонил посудину и, несмотря на тусклый свет, увидел свое отражение в гладкой поверхности вина.

— Мне никогда не давали никакого дела, — тихо повторил он. Рука задрожала. Отражение зарябило и исчезло. Дарвиш лихорадочно пытался отыскать себя, но не сумел и испугался. Но он продолжал смотреть в вино, и страх испарился, рычание сорвалось с губ, и нахлынул внезапный гнев. Этот гнев поднял принца на ноги и со всей силой швырнул кружку в стену.

— Кроме этого раза! Они плевали на меня восемь лет, а теперь ждут, чтобы я сделал невозможное.

Ярость прожгла его насквозь и вырвалась наружу.

— Я никогда не хотел быть героем! Я только хотел быть своим!

Дарвиш схватил со стола саблю.

— Поэтому я спасу Чандру и Аарона.

Злобный удар слева — и кувшин, расплескивая вино, полетел на каменный пол.

— И я достану Камень.

Принц обрушил клинок на стол подобно топору, и полетели щепки.

— И мой возвышеннейший отец сможет взять этот забытый Одной кусок скалы и подавиться им!

Все еще пылая гневом, он круто повернулся и побежал наверх.

Кухарка удивленно подняла голову, когда высокий воин шагнул в кухню, но тут же укротила свое лицо, не обращая пока внимания на юного Ахмида, который уронил одну из ее лучших мисок и стоял теперь среди осколков, открывая и закрывая рот, как вытащенная на берег рыба.

— Чем могу помочь вам, господин?

— Лестница наверх — где она?

Не ее дело защищать чародея от наемников. Ее обязанность — приготовить и подать еду. К тому же этот держал в руке обнаженную саблю и выглядел решительно.

— Лестница — в другом конце коридора, господин.

Дарвиш кивнул и вышел за дверь. Пустившись бежать по коридору, он услышал кухаркин окрик:

— А ты что уставился? Убери это!

Лестница была там, где сказала кухарка. Затененная и прохладная, она вела на верхний этаж дома. Повернувшись чуть боком и поудобнее перехватив саблю, принц начал подниматься. Гнев слегка угас, хотя его жар по-прежнему хранил ясность мыслей. Дарвиш чувствовал себя удивительно спокойным. Так или иначе — дело закончится.

— … действующий как накопитель, он также фокусирует накапливаемую силу, что позволяет ему вовлекать больше силы, когда это необходимо.

Чандра задумчиво кивнула.

— Это имело бы смысл. Ведь его создали, чтобы постоянно сдерживать вулкан.

— Да, но благодаря этой способности Камня, когда Чародей Девяти настроился на него, больше нет нужды в замысловатых приготовлениях. — Темные глаза Палатона светились от восторга. — Любое заклинание какой угодно величины может быть выполнено мгновенно.

— Без боли? — Чандра, нахмурившись, посмотрела на старого чародея.

— Больно только, когда настраиваешься на Камень. — Палатон сел лицом к Камню в деревянное, обитое кожей кресло и длинными пальцами потер виски. — По сути, ты перенесла это лучше, чем я. Возможно, твой магический потенциал выше. Конечно, нам придется это проверить.

— Конечно, — рассеянно согласилась Чандра, всматриваясь в красно-золотое сердце Камня. Он лежал в чаше на верхушке тонкого золотого шпиля, как в Ишии, но только этот шпиль поднимался из золотистого основания, а не из котла с кипящей лавой. «Какая возможность! Работать с Камнем, открывать его тайны. Открывать знание древних чародеев и научиться снова использовать это знание».

— Чандра!