Камень первый. Холодный обсидиан

— Пойдем, — пожал плечами Орион и сгреб под мышку медицинский сундучок Варрина. — Так куда ты его дел?

— Отнес в нашу каюту и запер.

— …Думаешь, после такого хорошего удара рукояткой в челюсть он куда-нибудь побежит? — с сомнением сказал сын звезд, спускаясь вслед за Каном по лестнице.

— Нет, — покачал головой тот. — Совсем по другой причине: Урсин и компания рвались его добить.

Они остановились у двери каюты.

— Это он убил капитана, да? — спросил Орион.

— Да, — кивнул Кангасск. — И рвался убить меня, хотя мы с ним оба, вроде как, Сохраняющие Жизнь… Прок еще сказал, что этот парень командовал тем маленьким черным димараном.

— Понятно, — Орион закусил нижнюю губу. — Кстати о Проке. По всему выходит, это третья жизнь, которую ты спас сегодня… Ну что, открывай, посмотрим на маленького злодея…

Парень очнулся, как от страшного сна, — бывают такие сны, в которых собственная смерть кажется до жути настоящей. Но чем больше он приходил в себя, тем больше понимал, что это не сон. Был, был спущенный на воду «Черный Катран», был и неудачный абордаж, когда команда бросила его, своего капитана.

Но что случилось потом? После странного парня с катаной, опоясанной серебрянным ободком на месте гарды?.. Он не помнил. Раны его были обработаны; рука забинтована и положена на перевязь, разбитая челюсть поставлена на место и подвязана; боль глухая и мысли туманные — значит, кто-то даже не поленился обезболить.

Он уже ожидал увидеть Сумаха и успокоиться. Но над ним склонился тот самый парень, что пощадил его в бою. Левый глаз его был заложен белой марлей и забинтован наискось — на манер пиратской повязки. От него пахло кровью и лекарствами.

— Я лишил тебя глаза?.. — говорить было тяжело; каждое слово отдавалось далекой болью. Страшно представить, какой она была бы на самом деле.

— Нет, — ответил тот. — Глаз на месте. Мне повезло.

Раненый криво усмехнулся и почувствовал во рту солоноватый вкус собственной крови.

— Я уже и забыл, каково быть Сохраняющим Жизнь… — старательно проговорил он. — Спасибо, что напомнил. Не ждал такого… Как тебя зовут?

— Кангасск…

Кангасск невольно вздрогнул, когда увидел, что сделало его имя с мутными от болеутоляющего глазами и слабым голосом парня. Раненый так и вцепился в него, сжав его руку до боли. Он говорил без умолку, и слова, произнесенные искалеченными устами, зазвучали так, что ничего невозможно было понять. Он называл какие-то имена, спрашивал, где они, что с ними. Особенно часто повторял: «Джармин… как там Джармин?..», потом просил прощения, за то, что кого-то бросил, кого-то предал… Казалось, конца не будет всему этому. Но через некоторое время он упал без сил обратно на подушку.

…По деревянной двери простучали одну из мелодий мира-первоисточника, которую можно было услышать только в Серой Башне в исполнении ее Смотрителя. Условный сигнал. Орион.

Кангасск пошел открывать…

— Как наш пациент?

— Очнулся.

— Ну и прекрасно. Как раз хотел у него кое-что спросить…

Сын звезд склонился над раненым, повел рукой перед его глазами, опять мутными и равнодушными, чтобы привлечь внимание.

— Не бойся, я врач, — сказал он. — Как тебя зовут?

— Орион, — прошептал в ответ раненый.

— Как и меня.

— Меня и назвали… — парень болезненно сглотнул, — …в честь тебя.

Орион, сын звезд печально улыбнулся, словно вспомнил что-то далекое.

— Ты потомок Зиги и Мералли, верно? — спросил он.

— Откуда ты знаешь? — прохрипел Орион-человек.

— Сколько бы поколений ни прошло, — вдохнул Орион, сын звезд, — я всегда узнаю квадратную физиономию Зиги и ясные глаза Мералли. Ты знаешь судьбу своих предков? О том, что случилось после того, как они отплыли в неизведанный Омнис на «Джовибарбе»…

— Да…

— Расскажешь мне. Только не сейчас. Сейчас спи и набирайся сил; вечером будем в Мирумире. Пойдем, Кангасск…

Они уже заперли дверь и направились к лестнице, когда чуткий слух Ориона уловил слабый шепот: Орион-человек сказал: «Спасибо тебе, сын звезд…»

…Вечерело. Ветер был не совсем попутный, но он исправно гнал вперед потрепанный в бою «Ювель» и разгонял закрывавшие небо облака. Небо над морем было теперь чистым и синим, словно еще один океан.

После вечернего обхода раненых Орион нашел Кангасска. Тот стоял у борта левого марана, скрестив руки на груди, и смотрел на море, совсем как тогда, на вершине Серой Башни. Блестящий ободок, заменявший гарду на его мече, отражал вечерние краски. Сын звезд подошел и встал рядом.

— Укачивает? — спросил он снова.

— Есть такое, — с грустной улыбкой признался Кангасск и показал Ориону огрызок плитки: поскольку утром он прикладывал ее к ране, та побурела. — Еще немного, и нечем будет спасаться…

— Ты что, прямо с кровью ее ел? — покачал головой Орион.

— А что, моя же кровь… — беспечно отозвался Кангасск и к чему-то добавил: — А команда со мной не разговаривает. Все ходят мимо меня так, как будто я пустое место. Даже Прок…

— Это из-за тезки моего… — с пониманием произнес сын звезд. — А я вот подошел тебе за него спасибо сказать. Большое. Этот парень… честное слово… как будто подарок из прошлого.

Кангасск не ответил, только посмотрел другу в глаза.