Камень. Пещера. Гора

Интересно, что принятое к действию определение мифа (см. выше) и сказа (особый вид повествования, ориентированный на живую монологическую речь рассказчика, вышедшего из какой-либо экзотической для читателя среды) упускают главное — непременное присутствие фундаментальной основы.

Стоит прочесть разом «У старого рудника» и сказы «Малахитовой шкатулки», чтобы понять механизм этого чудо-действа. В «Старом руднике» чистая правда — история Сысертского и Полевского заводов в цифрах и фактах. Говорится о рудах и рудниках, истории освоения и тонкостях производства, о жизни горнозаводского поселка и расхожих тайнах и легендах: «Образ ящерицы как воплощения „Хозяйки горы“ достаточно ясен для всякого, кому случалось видеть открытый выход углекислой меди или ее разлом. По цвету, а иногда по форме, здесь сходство очевидное… Образ этой далеко перерос свой первоначальный. Хозяйка горы стала олицетворением мощи, богатства и красоты недр, которые раскрываются полностью только перед лучшими представителями трудящихся».

В сказах перед нами открывается полный неожиданностей, пленительный, таинственный мир, именно за счет этого — присутствия тайных сил — обретающий новые измерения.

Люди, записывающие и изучающие мифы, странно равнодушны к молве, видимо, полагая ее явлением, находящимся вне культуры. Между прочим, молву следует слушать потому хотя бы, что она странным образом слышит миф, потому что она сама — питательный бульон для нового мифа.

Недавний мифотворческий бум вокруг Аркаима позволил заметить, что молва достаточно разборчива, более всего не сочиняет, а вспоминает и что «ее приливы и отливы» сами по себе подчинены определенным законам. Археологи давно предчувствовали Аркаим и медленно двигались в нужном направлении. Памятник четко просматривался на аэрофотосъемках, сделанных еще в 60-е годы. Сегодня можно предположить, что его не разглядели и не поняли сознательно: на Урале слишком много объектов, о которых лучше не спрашивать. Но удивительно, что молва безмолвствовала.

Она очнулась сразу после открытия памятника летом 1987 года: с этого времени челябинский археолог Г. Б. Зданович официально признан первооткрывателем Аркаима и теперь уже навсегда пребудет его должником и пленником.

Памятник находился в зоне затопления; в самых высоких инстанциях были утверждены и подписаны все чертежи и сметы, строительные работы шли полным ходом, были истрачены большие деньги, построена подпорная дамба, и первый же весенний паводок смыл бы Аркаим с лица земли: в советские времена никто не вытаскивал археологические объекты из-под открытого финансирования и работающих бульдозеров…

Борьбу за спасение Аркаима начали челябинские и екатеринбургские (тогда еще свердловские) ученые, студенты и представители творческой интеллигенции. Но поддержка оказалась неожиданно мощной. В «Науку Урала» — свердловский штаб по спасению Аркаима — приходили письма, полные революционной ярости: «Уральское отделение Академии наук должно поставить вопрос решительно, вплоть до выхода из состава АН, в случае, если Аркаим не будет защищен». «Минводхозу Аркаим не нужен. Он нужен нам». «Если Аркаим не будет спасен, идея социализма для меня падет окончательно».

На Урале много археологических памятников, но ни один из них не вызывал такого страстного интереса, как Аркаим. Ни один не был так мгновенно окружен огромным количеством мистических соображений и слухов. Ни один не пользовался такой популярностью: уже с лета 1987 года — а места там пустынные и никаких дорог нет, — на Аркаим потянулись многочисленные любопытные. С годами их не становилось меньше; шли экстрасенсы, паломники, духовные наставники и ученики, жаждущие просветления, даже будущие матери, желающие рожать своих детей непременно в водах местных рек… Подобную активность можно объяснить нашим невежеством, эсхатологическими настроениями конца века или свойственным времени желанием перемен. Но можно предположить и другое, что ожидание накапливается, что мы сами дозреваем вместе со временем к моменту явления новых (или старых) знаний и горизонтов.