Камень преткновения: провокация по-итальянски

— Всего-то истончилась застежка да в нескольких местах протерлась оправа.

— А у вас острый глаз, мисс Рейберн!

София благодарно взглянула на нее. Девушка ликовала.

— Что ж, возможно, вам еще удастся подержать брошь в руках.

— Отнесите ее лучше другому эксперту. В моих способностях вы усомнились.

Уголок его рта дернулся.

— Ну и острый язычок, — воскликнул он. В его голосе зазвучало удивление, смешанное с восхищением. — Постараюсь в будущем на него не попасться, — неожиданно вкрадчиво добавил он.

— Филиппо! — раздался голос за спиной Клаудии.

Лицо графа расплылось в широкой улыбке. Он развернулся, чтобы представить двух господ своим близким, и Клаудия, воспользовавшись моментом, выскользнула в другой зал.

Знакомство с семейством Розетти неожиданно ее взбудоражило. Вторая встреча с графом ничуть не изменила ее мнения о нем, наоборот, даже укрепила в прежнем. Более того, сейчас он казался ей не только надменным и заносчивым, но еще и самоуверенным и надутым! Вот бы сбить с него весь его апломб! Но она пришла сюда совсем не затем, чтобы устраивать словесные дуэли хоть бы и с самим…

Она не успела придумать, в баталии с кем ей не хотелось бы вступать, как, переходя в следующий зал, Клаудия почувствовала под каблуком что-то мягкое. Девушка вгляделась. На полу лежала шитая жемчугом женская шелковая перчатка. Клаудия подняла ее, повертела в руках, оглянулась в поисках той, кто мог ее обронить, но, не найдя никого, кто бы ее искал, на выходе передала смотрителю и вернулась к выставленным для обозрения украшениям.

Разглядывая в витрине ожерелье, которое, как она решила, в чем-то даже уступает ее собственному, она почувствовала, что кто-то остановился рядом. И уже распрямляясь, поняла кто.

Только от одного человека мог исходить этот запах дорогого одеколона, смешанный с легким ароматом гаванской сигары.

— Я должен поблагодарить вас, что вы нашли перчатку моей сестры, — услышала она теперь уже знакомый бархатный голос.

Ей ничего не оставалось, как повернуться к его обладателю.

— Я не знала, что перчатка принадлежит вашей сестре.

— Я так и понял. Смотритель сказал мне, что ее передала белокурая иностранка.

— А я — то думала, что мой итальянский безупречен!

Граф улыбнулся, и черты его лица смягчились. «Я пошутила с ним в первый раз… и, похоже, в последний», — подумала Клаудия, потому что его лицо снова приняло недавнее неприступное выражение, словно он от чего-то оборонялся.

— Кажется, у вас это входит в привычку, подбирать то, что теряют члены моей семьи, мисс Рейберн. Не нанять ли вас куратором для моих дам?

— Лучшего опекуна, чем вы, им не найти.

Он засунул руки в карманы и теперь вызывающе покачивался на каблуках.

— Скоро мне самому потребуется защитник, если вы будете на меня нападать. Чем я вас так задел, синьорина? — В голосе графа появились незнакомые ей нотки.

— Вовсе ничем. Мне жаль, если у вас создалось такое впечатление. Это моя обычная манера разговаривать.

— А вот теперь вы сказали неправду, — мягко упрекнул он. — Думаю, что обычно вы разговариваете… — тут он секунду помолчал, — изящно и нежно, как и выглядите.

При этих его словах она смутилась и поняла, что он это заметил.

— Так чем же я вас обидел, мисс Рейберн?

— Ну, сначала вы обвинили меня в сокрытии краденого, потом в некомпетентности… — храбро бросилась она защищать себя.

— Помнится, я извинился.

— Ваше извинение не было искренним. — Клаудия пристально взглянула на Розетти.

Граф подобрался.

— Я не имею обыкновения, мисс Рейберн, выражать то, чего не думаю. — Он приблизился к ней. — Что я должен сделать, чтобы вы взглянули на меня дружелюбнее?

— Ничего.

Взглянув еще раз ему в глаза, она поняла, чего ему стоил последний вопрос, и смягчилась:

— Ладно, граф Розетти, давайте забудем всю эту историю. На следующей неделе я уже и не вспомню о ней.

— И обо мне тоже?

— Вы не из тех, — девушка слегка смутилась, — кто легко забывается, но я не буду держать на вас зла.

— Что ж, этот ответ меня устраивает. Однако для такого хрупкого создания, как вы, у вас железная воля.

Решив, что на этом граф посчитал разговор законченным, Клаудия снова склонилась к ожерелью. Но он не уходил, и она никак не могла избавиться от какого-то волнующего напряжения, вызванного его присутствием. Кажется, она теперь понимает, почему к нему так неравнодушны женщины. От него исходит какой-то магнетизм. Она попыталась еще более углубиться в изучение экспонатов, но он снова прервал ее занятие.

— Вам действительно так интересно это ожерелье?

— А вы полагаете, я притворяюсь? — ответила Клаудия, не поворачивая головы.

— Вы сказали, что предпочитаете античные украшения. — В его голосе не было прежней воинственности, а звучала заинтересованность.

— Синьора Ботелли просила изготовить для нее несколько новых вещиц, — откликнувшись на его тон, поделилась Клаудия.

— Вот как? И их можно будет у вас купить, мисс Рейберн?

Продолжать смотреть в витрину было неприлично, и Клаудия подняла наконец голову.

— Я только что закончила одно ожерелье, и на него уже есть покупатель. Другие работы еще в эскизах.

— А вы хороший дизайнер?