Камень преткновения

В ловких пальцах зашуршала колода карт, переливаясь из ладони в ладонь.

— Рамс, терс, коротенькая?..

Петр Сергеевич не терпел невежества. Отложив прожженный у костра бушлат, на который пристраивал заплату, сказал брюзгливо:

— Следовало бы знать, где течет Лена. Следовало бы… Очень далеко отсюда, кстати…

Он представил себе развернутую двухкилометровку, кажется, лист за номером тридцать восьмым. Голубую ленточку — реку Ухоронгу, выкручивающую замысловатые петли на пути к устью. Коричневатый цвет водораздела, обрезанный по гребню белизною чистой бумаги там, где должен подклеиваться тридцать девятый лист.

— Если это Ухоронга, то мы должны находиться в районе отметки сто сорок пять. Думаю, что именно этот триангуляционный знак стоит на сопке около лагеря…

И умолк, вспомнив, что это никого не может интересовать.

Но Фиксатый заинтересовался:

— А ты что, бывал здесь раньше?

— Он тут первый срок отбывал, а теперь фраером представляется. Всю дорогу с котелком за добавкой, старый босяк! — засмеялись в углу, куда не доходил свет коптилки.

— Заткнись! — приказал шутнику Фиксатый и с необычной вежливостью напомнил Петру Сергеевичу: — Батя, я вас внатуре спрашиваю: знакомые места, что ли?

Петр Сергеевич воткнул иголку в подкладку шапки, чтобы не потерялась. Бережно снял подвязанные бечевкой очки.

— Я, молодой человек, мало того, что вдоль и поперек исходил эти места. Я их в глубину на километр знаю. Понимаете, в глубину!

— Глубины мне везде хватит, если шлепнут. Глубоко не зарывают. В ширину далеко знаете?

— К сожалению, не далеко, — вздохнул геолог. — Не так далеко, как хотелось бы. Не успел, знаете. И не успею теперь… Вот так!

Фиксатый присел рядом и, спрятав карты, стал скручивать новую папироску. Прикурив от коптилки, услужливо пододвинутой дневальным, спросил небрежно:

— Батя, а напрямую, тайгой, можно добраться отсюда до приличного города? Далеко?

— Экспедиция базировалась на Канск. Считаю, что мы в пятистах километрах от Красноярска. В пятистах. Удовлетворены?

Он протер очки полою бушлата, надел их и потянулся к шапке за иголкой, вздохнув: портновское дело давалось ему с трудом.

— Тут запутаешься, — словно оправдываясь, буркнул Фиксатый. — Черт его знает, в какую сторону тебя трелюют: и на барже, и на автомашине, и на своих ходулях… Значит, полтыщи?.. Далековато… Полтыщи… — повторил он, вставая. Засунув большие пальцы беспокойных рук в верхние карманы жилета, надетого поверх вышитой косоворотки, похлопывая по груди ладонями, пошел к своим нарам.

Утром Петр Сергеевич получил небывало большой паек хлеба. Хлеб выдавался по выработке, он не мог заработать столько.

— Вы, наверное, ошиблись… — обратился было геолог к раздатчику.

— Жри, если дают! — отмахнулся тот. — Столько бригадир выписал. Эх ты, олень!..

Кончился развод, закрылись тяжелые ворота вахты — людей вывели на работы. Завтра они закроются за спиной Петра Сергеевича, бригада пойдет на плотбище. А сегодня он опять будет рыхлить землю в запретке или чинить дощатый трап около бани.

— Иди в барак, отец. Отдыхай, — неожиданно разрешил бригадир.

Петр Сергеевич посмотрел на него, недоумевая, и отправился заканчивать починку бушлата. Давно привыкнув подчиняться, на этот раз он подчинился с радостью.

Через полчаса явился Фиксатый, сел рядом, по обыкновению задымил махоркой.

— Батя, а поселки в тайге попадутся, если, скажем, в Красноярск топать?

Сегодня с бригадиром следовало быть любезным в благодарность за неожиданный отдых и усиленный паек. Петр Сергеевич постарался объяснить подробно: да, редкие поселки, прииски, избы бакенщиков по берегам. Что еще интересует бригадира?

Бригадира интересовало многое. Впрочем, все вопросы сводились к одному: как найти дорогу до Красноярска, дорогу по бездорожью, через гари и буреломы, как найти ее и не заблудиться.

— Я вас понимаю, — многозначительно произнес Петр Сергеевич и посмотрел по сторонам: не слушает ли кто их? — Для вас это невозможно. Нужны карта, компас, не говоря уже о многом другом, без чего не обойтись в подобном походе. А вы не сможете ориентироваться и по карте…

— А ты… Нашли бы вы дорогу, отец? Без карты и без компаса?

— Ну, видите ли… Я смог бы руководствоваться в какой-то степени топографическими отметками, просеками. И потом, я знаю этот район. Я помню его геологию и географию, так сказать… Вам этого не объяснить…

Фиксатый вскочил, прищурился. У него вздрагивали ноздри.

— Слушай, отец! Может, мы рванем когти с тобой на пару?

Петр Сергеевич только по интонациям уразумел смысл фразы, усмехнулся грустно.

— Я и в молодости не был склонен к авантюрам, молодой человек. А теперь — тем более. К чему, зачем мне это?

— Ясно, — жестко сказал Фиксатый, повернулся и вышел из барака.