Камень (сборник)

«Помоги, Господь, эту ночь прожить…»

Помоги, Господь, эту ночь прожить,
Я за жизнь боюсь – за твою рабу…
В Петербурге жить – словно спать в гробу.

Январь 1931

«С миром державным я был лишь ребячески связан…»

С миром державным я был
лишь ребячески связан,
Устриц боялся и на гвардейцев
глядел исподлобья,
И ни крупицей души я ему не обязан,
Как я ни мучил себя по чужому подобью.

С важностью глупой, насупившись,

в митре бобровой
Я не стоял под египетским портиком банка,
И над лимонной Невою
под хруст сторублевый
Мне никогда, никогда не плясала цыганка.

Чуя грядущие казни,

от рева событий мятежных
Я убежал к нереидам на Черное море
И от красавиц тогдашних —
от тех европеянок нежных —
Сколько я принял смущенья,  надсады и горя!

Так отчего ж до сих пор этот город довлеет

Мыслям и чувствам моим
по старинному праву?
Он от пожаров еще и морозов наглеет,
Самолюбивый, проклятый, пустой, моложавый.

Не потому ль, что я видел на детской картинке

Леди Годиву с распущенной рыжею гривой,
Я повторяю еще про себя под сурдинку:
Леди Годива, прощай… Я не помню, Годива.

Февраль 1931

«После полуночи сердце ворует…»

После полуночи сердце ворует
Прямо из рук запрещенную тишь.
Тихо живет – хорошо озорует:
Любишь – не любишь, ни с чем не сравнишь.

Любишь – не любишь,

поймешь – не поймаешь…
Не потому ль, как подкидыш, дрожишь,
Что пополуночи сердце пирует,
Взяв на прикус серебристую мышь.

Март 1931

«Колют ресницы. В груди прикипела слеза…»

Колют ресницы. В груди прикипела слеза.
Чую без страху, что будет и будет гроза.
Кто-то чудной меня что-то торопит забыть.
Душно – и все-таки до смерти хочется жить.

С нар приподнявшись

на первый раздавшийся звук,
Дико и сонно еще озираясь вокруг,
Так вот бушлатник шершавую песню поет
В час, как полоской заря над острогом встает.

2 марта 1931

«Я скажу тебе с последней…

Ma voix aigre et fausse… [2]

P.Verlain

Я скажу тебе с последней
Прямотой:
Всё лишь бредни, шерри-бренди,
Ангел мой.

Там, где эллину сияла

Красота,
Мне из черных дыр зияла
Срамота.

Греки сбондили Елену

По волнам,
Ну а мне – соленой пеной
По губам.

По губам меня помажет

Пустота,
Строгий кукиш мне покажет
Нищета.

Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли,

Всё равно.
Ангел Мэри, пей коктейли,
Дуй вино!

Я скажу тебе с последней

Прямотой:
Всё лишь бредни, шерри-бренди,
Ангел мой.

2 марта 1931

«Жил Александр Герцевич…»