Камень сердолик (СИ)

- Ну да. Только вот ребёнка такая опозоренная женщина оставляет на Камне Судьбы. После этого он считается чистым и его может усыновить бездетная пара. По большей части так и бывает… Но не всегда. Вот таких детей и подбирают такие, как мы. Растят, любят… Своих-то точно не будет, так что не беспокойся, наличию младенца никто не удивится, если и увидит. Но, надеюсь, что не увидит – не нужны нам чужие в лагере.

Клим перевёл дух с некоторым облегчением, но тут из фургона его позвала Нулле, последний час тетёшкавшаяся с Рушаном:

- Клим, я малыша покормила, но он, похоже, хочет, чтобы ты его уложил. Я его в колыбельку и так, и этак пристраиваю, а он пыхтит и выворачивается. Упорный…

И лилипутка рассмеялась. Рушан же, решив, что хватит страдать молча, басовито разревелся.

- Иду, иду! – рассмеялся Клим. – Сейчас я его уложу. Отдохни, Нулле, спасибо тебе!

Как ни странно, но услышав голос Клима, Рушан мгновенно смолк. А Клим уже хотел передать вожжи Унору, но вдруг первый фургон затормозил так резко, что Клим еле успел остановить тильгов. Зия, только-только затеявшая новую песню, резко замолчала, только струны жалобно звякнули напоследок.

Унор привстал на облучке во весь свой немаленький рост и нахмурился:

- Вот же отрыжка больного Бы! Никак стражу правителя какого-то бздуна принесло… Клим, сиди спокойно, не вздумай идти к ребёнку – это будет слишком подозрительно, если они по твою душу… Нулле, разведи немного маюн-травы, пусть маленький заснёт и не привлекает к себе внимания – авось фургоны обыскивать не будет. Клим, не волнуйся, это не опасно, Нулле знает дозу.

- Думаешь, это они меня ищут? – мрачно спросил Клим.

- Думаю, что тебя. Стража правителя просто так по дорогам не шастает и пропавшие горшки не разыскивает. Главное, не дёргайся, тебя сейчас мама родная не узнает. А Нулле, если что, сумеет малыша выдать за подкидыша. Спокойно. Только спокойно.

Теперь и Клим видел, что Унор прав – к фургонам приблизилась группа всадников на крупных тильгах. Всадники были одеты почти одинаково – блестящие шлемы, начищенные нагрудники, кожаные штаны и высокие сапоги. У переднего шлем украшал ярко-алый с серебром плюмаж, видимо это был старший офицер. Приближавшиеся всадники все сплошь были Гортанами – ни одного Фаэра, и от этого Климу стало как-то не по себе. Но он тут же мысленно отвесил себе пощёчину. Если его раскроют – пострадает не только он сам. Неизвестно, что будет с Рушаном, а уж о циркачах и говорить нечего. Придавят – и скажут, что так и было.

Поэтому Клим изобразил на лице скуку и даже зевнул, сокрушённо кивнув Унору – достали, мол, эти ищейки, вот не было печали. Унор одобрительно улыбнулся и завёл какой-то ничего не значащий разговор. В фургоне было тихо – Нулле затаилась, как мышь под веником.

Группа всадников поравнялась с передним фургоном, с облучка соскочил Нур-Тур и вежливо приветствовал стражников. Командир стражи повторным приветствием утруждать себя не стал, только зычно рявкнул:

- Эй, корявые! Отвечать, как на духу! Не встречался ли вам на дороге изгнанник-Фаэр с младенцем на руках?

- Как не встречать? – невозмутимо ответил Нур-Тур. – Конечно, встречался.

И сердце Клима плавно спланировало куда-то в район пяток.

*Авторское издевательство над хорошей русской народной песней.

========== Глава 11. Стражники ==========

Командир стражи повторным приветствием утруждать себя не стал, только зычно рявкнул:

- Эй, корявые! Отвечать, как на духу! Не встречался ли вам на дороге изгнанник-Фаэр с младенцем на руках?

- Как не встречать? – невозмутимо ответил Нур-Тур. – Конечно, встречался.

И сердце Клима плавно спланировало куда-то в район пяток. Мелькнула подленькая мысль – сейчас циркачи его сдадут. Сдадут вместе с Рушаном – надо бежать в лес… Немедля… Но тело охватило странное оцепенение, и Клим сумел сохранить на лице маску безразличия. И слава Богу, потому как Нур-Тур продолжил свою речь:

- Чернявый такой, в богатой одежде? И маленький при нём… в корзине? Так?

- Так, - процедил командир. И задал вопрос раздельно, словно вколачивая гвозди. – Где. Ты. Его. Видел?

- Так в лесу, - простодушно ответил Нур-Тур. - Аккурат возле нашей стоянки. Бежит себе, глаза дикие… И корзину к груди прижимает. Не в себе парень. Мы уж его остановить пытались – жалко ребёночка-то… Да куда там. Он на нас зубы оскалил, ровно зверь какой, да и ломанулся прямо в Сердце Леса. Ох, жаль парня, пропадёт там зазря…

Командир смерил Нур-Тура таким взглядом, словно мерку снимал. Для гроба. Но двуликий был невозмутим и являл собой полное простодушие и готовность помочь властям.

Придраться было вроде бы не к чему, но командир хмуро приказал:

- Если ты тут за главного – так вели, чтобы всё твое отребье из фургонов вышло. Поглядим, нет ли среди них этого… Чернявого…

- Да ради Небесной Благодати! – фыркнул Нур-Тур. – Ребята, выйдите-ка все из фургонов, может, беглец, которого с таким усердием ищут, под юбкой у Мамы Охха прячется!