Камень (СИ)

- Перетянуть тебе огненной плетью пониже спины, как в детстве, а потом устроить кросс километров на пятьдесят по пересечённой местности на «темпе», чтоб дурь вся из тебя с потом вышла! Да не поможет… - он махнул рукой и отвернулся.

- Прохор, ну ты чего?..

- Я чего? – взвился он. – Великим себя почувствовал? Непобедимым? А тут, видите ли, в стрельбе у него ничего не получается! С девками спать с первого раза научился, от природы хваткий оказался, а с пистолями затык!.. Не его это!.. – Прохор сделал паузу и, копируя Сеньку, вечного косячника из Смоленской усадьбы, заголосил. – Прости, барин, моя вина! Не углядел за дитяткой! А Лешенька у нас совсем не виноватый!

Я почувствовал, как, буквально весь, краснею. Если бы мне подобное сказал посторонний человек, было бы не так стыдно, а от Прохора слышать справедливые упрёки было больно вдвойне…

- Лёшка! Ты чего творишь! – вывел меня из состояния жалости к себе крик моего воспитателя.

Вокруг меня бушевала сплошная стена огня. Прохора на его месте не было, водительское сидение уже стекало вниз, то же самое происходило с лобовым стеклом, крышей, приборной панелью и пассажирской дверью. Я тупо посмотрел вниз, моё сидение и пол подо мной были целехонькими.

«Это что, я устроил?» - промелькнула мысль.

Одновременно с этой мыслью стена огня стала слабеть. Я почувствовал, как меня отпускает напряжение, сродни тому, с которым я пытался работать со стихиями.

- Лёшка, вылезай оттуда, сейчас бензобак рванёт! – опять крикнул Прохор откуда-то из вне.

Заморачиваться с открыванием двери я не стал, а просто ударил её локтём, отчего она вылетела, ударилась об асфальт и срикошетила в припаркованную метрах в пяти «Гранту» красного цвета. Покинув машину через оплавленный и покорёженный дверной проём, я увидел Прохора, стоящего недалеко от машины с водительской стороны. Подойдя к нему, я заметил в его глазах слёзы.

- Хана Ласточке! – махнул он рукой в сторону покорёженной и дымящейся машины. – Отъездилась, родная…

- Прохор, прости меня, я не хотел! – начал я извиняться, но мои слова потонули в вое сирен.

Из центрального входа в здание выскочили пять человек в камуфляже с огнетушителями в руках, добежали до машины и споро залили её пеной, особое внимание уделяя тому месту, где у «Нивы» располагался бензобак. Мы с Прохором просто стояли и наблюдали за происходящим. Через пару минут сирены стихли.

- Что, князь, отрабатываете работу со стихиями? – услышал я. – Оправдываете фамилию?

Повернувшись, я увидел хмурого графа Орлова, который разглядывал меня, как будто видел в первый раз.

- Извините, Иван Васильевич, так получилось… - промямлил я.

- Получилось, курсант? – Орлов нахмурился ещё больше.

- Господин полковник! – вмешался в разговор Прохор. – Это я виноват, довёл воспитанника…

- И каким же это образом, стесняюсь спросить? – полковник перевёл взгляд на Прохора.

- Алексей Александрович пожаловался мне, что у него не всё получается с огневой подготовкой, а я пообещал ему, что если и дальше так пойдёт, то накажу, как в детстве – плетью по заднице. Вот он и взбеленился…

Я с удивлением смотрел на своего воспитателя, вравшего с чистыми и невинными глазами. Орлов же не удержался и хмыкнул.

- Видимо, тяжёлое у вас было детство, Алексей Александрович, - сказал мне полковник, еле сдерживая улыбку, - если после упоминания о нём вы Прохору машину дотла спалили.

- Нормальное у меня было детство. – буркнул я.

- Так, курсант Пожарский! – уже строго сказал Орлов. – На первый раз замнём инцидент, из уважения к вашему деду и Прохору. По бумагам всё оформим как замыкание в проводке автомобиля. Но! Алексей Александрович, придётся вам встретится с нашим психологом. Сами понимаете… - я кивнул, поёжившись от пронзительного взгляда полковника.

В этот момент со стороны дымящихся останков машины Прохора раздался громкий женский возглас:

- И как мне это понимать?

Обернувшись, я заметил, что за время нашего разговора с графом Орловым на стоянке существенно прибавилось народа – около красной «Гранты» стояло около десяти человек, одетых в обычную гражданскую одежду. Из знакомых мне были только Смолов и Пасек. Все они с интересом смотрели на вмятину в задней двери «Гранты» и тот кусок оплавленного метала, залитый пеной, который остался от выбитой мной двери «Нивы». В этот момент невысокая, красивая рыжеволосая девушка поставила свою сумку на крышу «Лады» и снова поинтересовалась:

- Кто-нибудь мне скажет, как мне это понимать?

Все, как по команде, повернулись в нашу сторону.

«Да, не с того у меня служба в Корпусе начинается…» - подумал я, и направился к «Гранте».

- Прошу прощения, сударыня, но тут произошёл досадный инцидент, готов возместить все потери… - обратился я, как мне стало ясно, к хозяйке машины.

- Не соглашайся, Ведьма! - донеслось из толпы, - Лучше договорись с князем, чтоб он тебя больше на полигоне не душил! Или тебе понравилось?

После этих слов раздался дружный смех, даже эта рыжая Ведьма позволила себе улыбнуться. А я был готов провалиться от стыда сквозь землю.