Камень (СИ)

- На первом этаже, там освещение лучше.

Мы спустились за ним на первый этаж, Сашка достал портрет и установил на специальную подставку. Очень хотелось ахнуть – Алексия на портрете была как живая. Петров действительно сумел передать её характер, эмоции, чувства! Даже я, ничего не понимавший в живописи, видел, что Сашка сумел поймать момент, и выразить его в картине. Судя по всему, всех остальных обуревали такие же чувства, за исключением Хмельницкого – он, прищурив глаза, подходил к портрету то ближе, то опять возвращался на старое место. На Сашку было больно смотреть – он напряжённо наблюдал за художником, нервно сжимая ладони. Наконец, Хмельницкий, не обращая ни на кого внимания, встал напротив портрета и застыл.

- Ваше сиятельство! – повернулся он наконец ко мне. – Примите мои самые глубочайшие извинения! – Хмельницкий поклонился. – Лучше Александра написать я не сумею!

- Это вы не мне, а вашему коллеге скажите! – усмехнулся я и, указал на школьного друга.

Сашка же, ещё ничего не понимая, переводил взгляд с меня на Святослава и обратно. Когда до него дошла суть сказанного, он покраснел и засмущался, в отличие от того же самого Хмельницкого, который в одночасье завладел вниманием Петрова. Пока они обсуждали какие-то свои художественные тонкости, мы втроём сумели перевести дух, и уже спокойно насладиться портретом.

- Лёш, так как на счёт обложки альбома? – спросила меня Леся.

- Точно подходит! – кивнул я. – А на следующий альбом у тебя Хмельницкий есть, что-нибудь придумает.

- Это да, творческая личность в высшей степени! – хмыкнула она. – Даже оторопь порой берёт…

- Да нормальный мужик, вроде, только с закидонами на почве рисования… - ухмыльнулся я.

В это время Хмельницкий при помощи Сашки Петрова сняли одну из картин в центре экспозиции и повесили туда портрет Алексии. Закончив, Святослав прокомментировал:

- Выставка будет длиться ещё две недели, практически все картины распроданы, и работа Александра займёт центральное место! – мой друг на это лишь скромно улыбнулся.

- Алексия, ты не против? – спросил он.

Она опять глянула на меня, и, получив моё молчаливое согласие, кивнула:

- Конечно, не против, Саша, какие могут быть вопросы! Но портрет всё равно мой!

- Это даже не обсуждается! – кивнул в ответ Петров.

Весь этот пафос, с выражением взаимных чувств и обязательств, опять остановил Прохор:

- Вечер-то будет продолжаться?

- Да! – взбодрился я. – Святослав, какие у вас дальнейшие планы?

- В гостиницу ехать. А что? – заинтересовался он.

- У нас по планам культовое место московского студенчества! – усмехнулся я. – Предлагаю посетить его вместе с нами! Где, если не в таких местах, искать вдохновение творческим людям?

- Это да. А Александр поедет?

Я посмотрел на Сашку, который, по моим впечатлениям, был готов меня расцеловать за лишнюю минутку общения с Хмельницким.

- Конечно, Святослав, конечно! – кивнул я. – Так мы едем?

- Я готов! – художник встрепенулся и направился на выход.

Пока мы рассаживались в «Волге», Прохор решал все вопросы с администрацией галереи – дал сколько-то денег, предупредил их, что Хмельницкий едет с нами развлекаться, что теперь центром экспозиции, по воле самого художника, является портрет некой девушки, который не продаётся, и чтобы они о сегодняшнем визите молодого князя Пожарского забыли совсем и навсегда.

Подъехав к нашему дому, Сашку Петрова и Святослава Хмельницкого оставили в «Русской избе», Прохор загонял «Волгу» в гараж, а мы с Лесей пошли переодеваться наверх.

- Лесь, сама видишь, не получилось у нас с тобой вдвоём сходить в «Приют»… - попытался я извиниться за произошедшее.

- Лёшка, ты что такое говоришь! – возмутилась она. – Давно у меня такого веселья не было! Только одно мне пообещай.

- Слушаю.

- Давай больше без этого твоего сиятельного гнева! А то было очень страшно! – девушка смотрела на меня серьёзно.

- Я постараюсь, Лесь. – кивнул я. – И зайди ко мне на секундочку.

Когда мы оказались внутри моей квартиры, я достал заранее приготовленную бархатную коробочку с кольцом и протянул девушке.

- Это тебе.

Она положила подаренную Хмельницким картину на диван, осторожно взяла коробочку и открыла.

- Лёшка, какая красота! – девушка аккуратно достала кольцо и одела на безымянный палец правой руки, не переставая любоваться игрой света в рубине. – Спасибо! – она кинулась мне на шею.

- Как по размеру? – смущённо поинтересовался я.

Леся разомкнула объятия и продолжила разглядывать кольцо.

- Чуть великовато. – сообщила она. – Но совсем чуть-чуть.

- Потом дам тебе адрес, поправят.

- Хорошо. – кивнула она. – А пока можно поносить? Оно такое красивое!

- Это теперь твоё кольцо, Леся. Носи на здоровье. – улыбнулся я.

- Лёшка! – она опять кинулась мне на шею.

Восторги девушки слегка поутихли только тогда, когда в квартиру зашёл Прохор. Она с гордым видом продемонстрировала ему кольцо, тыкая им моему воспитателю чуть ли не в нос.

- Смотри, что мне Лёшка подарил! – заявила она ему.

- А знаешь, сколько он его выбирал! – закатил глаза Прохор, и продолжил. – Лёшка угадал, тебе очень идёт!

- Я знаю! – продолжала любоваться кольцом Леся.