Камень Света

Я обернулся и увидел, как из-за дерева в восьми ярдах от нас вышла ещё одна темная фигура в плаще и с луком. На натянутой тетиве лежала черная стрела, нацеленная мне прямо в грудь.

Ситуация была опасной – а я не мог и пальцем пошевелить. Жжение в боку, в ране, полученной от первой стрелы, распространилось по всему телу. Странным образом мои руки и ноги, даже губы и глаза словно бы оледенели.

Дыхание прервет…

Мэрэм, видя мою беспомощность, выругался и неожиданно выпрыгнул из-за дерева. Послышались ругательства – мой друг продирался через густой подлесок, топча и ломая его. Он выпустил стрелу во второго убийцу, однако промахнулся. Стрела с шумом пронеслась сквозь крону молодого дуба. А потом стрелу выпустил убийца, но не в Мэрэма – в меня.

И снова за краткое мгновение полета стрелы я ощутил чью-то кипящую ненависть. Ненависть ко мне . Именно она дала мне силы как-то отклониться назад. Стрела, шипя, словно выточенная из дерева змея, пронеслась в дюйме от подбородка. Я слышал, как свистнул рассеченный воздух, и слышал стон убийцы, исполненный бессильной ярости и разочарования. В тот же миг Мэрэм обрушился на него, и я понял, что должен действовать, иначе мой толстый друг вскоре будет мертв.

Страх Мэрэма жег мне сердце и заставлял двигаться. Заледеневшие члены согрелись, руки наполнились ужасающей силой. Неожиданно вспомнилось все, чему учил отец. Не задумываясь, я выдернул ту стрелу, что ранила меня, и наложил ее на тетиву.

Однако убийца и Мэрэм уже сплелись друг с другом в яростной схватке. Мой друг тщетно рассекал воздух кинжалом, а противник пытался проломить ему голову булавой. Теперь стрелять было нельзя – стрела могла попасть в Мэрэма, так что я опустил лук и бросился к дерущимся. Ветки хлестали по лицу, ломались под ногами, камни рвали обувь. На бегу я не отрывал глаз от врага и увидел, как тот поднял свою булаву и обрушил ее на голову Мэрэма.

– Нет!

Каким-то чудом Мэрэм поднял руку и смягчил удар. Тяжелый наконечник булавы скользнул по его черепу и поверг на землю. Убийца точно прикончил бы беднягу, если бы в это время я не вытащил кинжал и не бросился в атаку. Вспышки молний заставляли сталь сверкать.

Вэлаша Элахад.

Враг стоял возле неподвижного тела Мэрэма, ожидая моего приближения. Он был крепок – не так массивен, как Мэрэм, зато мощную фигуру не отягощало ни капли жира. Спутанные грязные волосы медного цвета обрамляли бледное, покрытое шрамами лицо, кожа блестела. Незнакомец тяжело дышал, закусив верхнюю губу зубами, больше походившими на клыки вепря, и с ненавистью смотрел на меня налитыми кровью глазами. Это был взгляд коварного и безмерно жестокого существа.

Быстро и без предупреждения он напал. Глупо было подпускать к себе противника, вооруженного булавой, но не успел я что-нибудь предпринять, как мы уже сплелись в отчаянном поединке. Я хотел схватить его за руку, однако убийца опередил меня и изо всех сил вывернул кисть, заставляя выронить кинжал. Мы упали на землю, катаясь по ней и стараясь вырвать оружие противника.

Вэлаша.

Я отчаянно сопротивлялся этому чудовищу в человеческом обличье. Гора тренированных мышц навалилась на меня, практически сокрушив. Он рычал, как дикий вепрь, обдавая вонючим запахом пота. Острые ногти раздирали кисть. Я стукнулся о дерево и оцарапал лицо о шершавую кору. Во рту стало солоно. А убийца все еще пытался размозжить мне голову булавой.

«Вэлаша, – услышал я шепот отца, будто бы наяву, – ты должен бежать, или он убьет тебя».

Не знаю как, но я смог повернуть нож и вонзить острие в руку врага. Темная струя крови немедленно намочила грязный рукав. Эта царапина отвлекла его настолько, что я смог высвободиться. Движимый силой ненависти, убийца вскочил одновременно со мной и замахнулся булавой.

– Чертов Элахад!

Он сжал раненую руку в кулак и поморщился от боли. Но мне тоже было больно. Моя кисть онемела. Я никогда не мог сражаться с человеком без того, чтобы не ощущать на себе все его раны и боль.

Однако на самом-то деле ранен был он, а я находился сейчас в выгодной позиции и легко мог держать дистанцию. Очистив разум, я позволил воле к жизни течь сквозь меня, подобно прозрачному потоку. Отец всегда учил, что только так и можно сражаться. Это он настаивал на том, чтобы мы с братьями тренировались с самым разнообразным оружием, даже с ножом против булавы. Внутри меня словно бы звучали воодушевляющие голоса, теперь я знал, что делать. Все, что было вколочено за долгие часы изнурительных тренировок, вспомнилось само. Сейчас следовало держаться подальше от сокрушительных взмахов булавы, превосходившей мой нож по длине почти на два фута. Ее массивная головка была из железа, отлитого в виде свернувшегося дракона, и выкрашена красным. Один хороший удар такой штукой сокрушил бы мне череп и вверг в вечную тьму ночи.

– Будьте вы все прокляты!