Камень Света

Загадка, которую иманиры делали из этой карты, разожгла наше любопытство. Мы также хотели узнать побольше об Имайре и его семье. После того как Барри ушел, мы поинтересовались у Имайры, почему он нам прямо не сказал, что Барри его отец. А Имайра, глядя на покрытый бумагой сверток в руках, погрузился в глубокую, задумчивую тишину.

– Я думал, что сказал.

На самом деле он сказал нам только, что потерял своих детей по вине Красного Дракона, а Барри – своих внуков, и таким способом хотел донести до нас терзавшую его правду. Он с великим искусством создавал своими огромными руками вещи, но не хотел копаться во мраке внутри себя.

Однако мы поняли одну из причин, почему урдахиры выбрали именно его, чтобы показать нам путь к Аргатте: когда Имайра был моложе, он возглавлял рейды в Сакэй в яростном стремлении отбить вторжения армии Красного Дракона. Хотя он и другие иманиры многих убили своими боркорами, их осталось слишком мало, и большая часть Восточного предела была потеряна.

– Дракон становится все сильнее, в то время как мы слабеем. Барри и Хротмар, все урдахиры знают, что мы сможем удерживать Элайвагар еще поколение, может, два – но не вечно. Потому они и решили использовать этот ужасный шанс и послать меня с вами в Аргатту.

По его словам, нас окружали дурные знамения: звезды, падение Йарконы, слухи об огнедышащем драконе, которого Морйин в любой момент может наслать на всякого, кто противостоит ему… Даже новый цвет Аламит, признал он, не совсем благая вещь, ибо та мудрость, что старейшины почерпнули у Звездного народа, несет в себе не только надежду, но и шепот рока.

– Элайвагар, возможно, падет последним в Эа, но все-таки падет. И тогда Звездный народ не придет никогда.

– Нет, не говори так. Всегда есть надежда.

– Надежда, – с горечью повторил Имайра. – Она ушла, когда Великий Зверь отнял у меня детей. А теперь…

Я сжал его огромное запястье, желая, чтобы Имайра ощутил ту же великую силу, что чувствую я.

– А завтра мы отправимся в Аргатту. Есть ли в этом поиске истинная надежда? Я полагаю, что мы должны действовать так, будто она есть.

Неожиданная меланхолия Имайры, павшая на него подобно ледяному туману, совершенно испарилась на следующее утро, когда старейшины и множество иманиров собрались на огромной площади, чтобы пожелать нам счастливого пути. Сам Имайра подготовился к нашему путешествию, взвалив на спину массивный тюк и прихватив огромный боркор, которым поверг не одного врага. Он также взял на себя задачу командовать тридцатью стражами иманиров, которым предстояло проводить нас из Аландиля, и теперь был занят и энергичен, проверяя их поклажу и громовым голосом отдавая команды. Новое настроение Имайры этим солнечным утром заразило и остальных. Они толпились вокруг нас, подбадривая и выкрикивая ободряющие слова. Когда настало время отправляться, иманиры окружили нас со всех сторон, словно ожившие меховые горы. Мы ехали сквозь толпу вниз через аллею по широким бульварам Аландиля, а нам бросали веточки лавра и пели молитвы.

Мы покинули Аландиль по огромной дороге, ведущей на юг от города через долину. Там, вдоль берегов синего Остранда, располагалось множество полей, засеянных ячменем, рожью, картофелем и прочими выносливыми культурами. Я ехал на Эльтару первым, за мной – мои друзья. Вели нас иманиры. С Имайрой во главе наша стража маршировала гигантскими шагами, не отставая от лошадей. На мгновение я пожелал, чтобы эти тридцать великанов сопровождав нас всю дорогу до Аргатты и просто разнесли бы ее ворота огромными дубинами.

Через несколько миль после того, как город кончился, фермы уступили место лесистой и более дикой местности, а мы свернули на боковую дорогу, ведущую на восток к разрыву в горах. Эльтару нес меня вперед, а я внимательно осматривал волнистые белые вершины, измеряя на глаз углы и расстояния, пытаясь внутренним взором увидеть, как должна выглядеть земля, к которой мы приближаемся. Потом настало время временно лишиться зрения. Имайра остановил отряд и попросил нас спешиться. Он достал те же повязки, что закрывали наши глаза при входе в Аландиль. Пришлось снова повязать их, чтобы, если по несчастной случайности нас поймают, рассказать лишь о существовании Аландиля, но не о дороге к нему.

Так, слепые, словно летучие мыши, мы провели остаток дня. Как и во время нашего подхода к Аландилю, каждого вел иманир. Я беспокоился, что присутствие и дымный запах большого количества людей, почти таких же высоких, как огромные белые медведи, может напугать лошадей. Но люди есть люди, а не звери, и лошади понимали это достаточно хорошо. Они воспринимали иманиров как людей, а вот иманиры приняли их вовсе не так легко, так как не привыкли к лошадям, и идея ехать верхом на животном глубоко их беспокоила.

– Лошади созданы с четырьмя ногами, чтобы убегать от львов и волков, а не для того, чтобы нести человека, когда его две ноги слишком устали, – вставил Имайра.

Я решил, что это странный, но заслуживающий уважения взгляд на мир.