Она подошла к шкафу, в котором ковырялась Алорон. Возле него в желто-зеленой слизи копошилось множество червей. Винилин привязала бывший у нее клинок к запястью, чтобы тоже каким бы то ни было образом не потерять его. Не долго думая, она рубанула поперечным ударом сразу все висевшие в шкафу платья и рассекла их. Она едва успела отскочить в сторону от немыслимого количества червей, гноя и слизи, которые вывалились из шкафа ей под ноги. Вонь стояла невыносимая. Уж насколько Винилин была не брезгливая, да нервы у нее были крепкие, но тут она едва сохранила самообладание от всего увиденного ужаса.
Она быстро отвернулась и ушла в другую часть комнаты к столу с яствами. От них исходил страшный смрад и в них также копошились черви. Винилин стала рубить мечом, переворачивая кубки и тарелки, которые сами были столь прогнившие, что распадались на части от ее ударов. Зловоние стало еще более невыносимым, от него уже начало темнеть в глазах. Винилин отошла в сторону к кровати. Ей ничего не оставалось, как рубануть скрывавший ее покров. Зрелище, которое она увидела, трудно передать описанию по всей его мерзости и гнусности. Но Винилин была готова к чему-то подобному и почти сразу отвернувшись, отошла к двери, возле которой стояла спиной к комнате Алорон. Она схватилась рукой за край одежды Алорон, чтобы не упасть. От невыносимой вони, у нее темнело в глазах, еще немного и она, потеряв сознание, сама будет поглощена гноем и червями, которые теперь всей своей огромной, зловонной массой, неумолимо подступали к ним.
Алорон тоже ощущала немыслимое зловоние, от которого у нее тоже нал мутиться рассудок. Чтобы хоть как-то сохранять самообладание, она смотрела на бывшую возле двери золотую табличку, которая единственная не содержала на себе никаких признаков гнили и тлена, царивших кругом. В глазах у нее начало темнеть, она едва держалась на ногах, глядя на табличку.
— «Табличка» — мелькнула у нее в голове. «Это табличка» — попробовала было крикнуть она, но ее голос теперь был слабым и сиплым. Она ударила по табличке рукой, и вдруг, бывшая перед ней дверь открылась. Они буквально вывалились из двери в коридор, и дверь тут же закрылась за ними, щелкнул замок.
Они вновь оказались в темном коридоре, было довольно холодно, настолько, что у них изо рта пошел пар. Воздух здесь был свежий и чистый, так что они весьма скоро пришли в себя. Вскоре, они замерзли настолько, что одели на себя зимнюю одежду, которую до сих пор носили с собой, так и не решаясь ее выбросить.
Они пошли дальше по длинному темному коридору, стены которого покрылись инеем. Коридор перешел в длинную, узкую лестницу, ведущую наверх. Наконец, они уперлись в дверь. Дверь была покрытая инеем и промерзлая насквозь. Винилин толкнула ее и за ней оказалась следующая комната. Комната также была заставлена различной мебелью и ярко освещена белыми кристаллами. Пол комнаты был завален снегом, вся находившаяся в ней мебель обледенела, и кругом был такой лютый мороз, что женщинам было трудно дышать столь холодным воздухом. Они закрыли носы меховыми рукавами, чтобы вдыхаемый ими воздух успевал хоть как-то согреваться. Они вошли в комнату, дверь за ними закрылась, и щелкнул замок. Они посмотрели назад и увидели, что дверь, прямо у них на глазах, начала стремительно зарастать льдом пока полностью не исчезла.
Не тратя времени зря, они быстро миновали комнату и подошли к двери бывшей на ее противоположной стороне, которая ожидаемо оказалась закрытой. Они обе уставились на золотую табличку, которая единственная не была покрытой слоем льда. На табличке вспыхнули огненные буквы, которые вскоре погасли, и осталась черная надпись на амилит.
«Было здесь холодно стало холодней, то что здесь не замерзло попей».
Буквы вспыхнули и исчезли. Винилин немедленно достала бурдюк с водой, но оказалось, что вода в нём полностью замерзла.
«Может быть, получится выжать сок или масло из этих фруктов» — сказала Алорон.
Она достала фрукт, но тот был совершенно окаменевшим. Они принялись ходить по комнате в поисках чего-нибудь, что не замерзло. Они открывали шкафы тумбочки, бывшие здесь замерзшие сундуки, коробочки, флакончики. Но все, совершенно всё, что находилось в комнате, было замерзшим.
Становилось все холоднее и холоднее, было тяжело дышать даже сквозь меховой рукав. Руки и ноги промерзли насквозь, несмотря на очень теплую зимнюю одежду. Холод вырывался из открытых ими шкафов, сундучков и ящиков.
Наконец, дошло до того, что они едва могли двигаться по комнате, от сильного холода их начало клонить в сон. Когда им оставалось уже совсем немного, чтобы закоченеть, они бросили искать и, доковыляв до двери, остановились возле нее.
«Тут все замерзло, и мы замерзнем» — сказала шепотом Алорон.
Они едва держались на закоченевших ногах, наконец, Алорон поскользнулась и упала ударившись, об обледеневшую дверь. Упала она так неудачно, что рассекла себе бровь, из нее потекла и вскоре замерзла кровь. Винилин с трудом подняла Алорон на ноги и уставилась на ее замерзшее лицо.
У тебя кровь течет. Кровь. Кровь!