Камень второй. Горящий обсидиан

По прибытии Джуэл отчего-то остался ко всему безучастен — в мрачном, задумчивом настроении. Так что договаривался с хозяином и щедро отсчитывал монеты Орион. К вечеру люди разместились по комнатам (Орион откупил всем по одной, заняв почти все, что были на постоялом двое и озолотив хозяина), а расседланные чарги были отпущены на охоту в лес.

Вечер прошел впустую. Ждали Лайнувера и беспокоились за него; из-за этой внутренней сосредоточенности не удавался ни один разговор. Потому в общем зале, конечно, посидели, подкрепившись жареным мясом, сыром и сушеными диадемовыми плодами на сладкое, но каждый молчал и блуждал в собственных мыслях. Особенно Джуэл… Орион, в общем-то недолюбливавший сурового файзула, теперь даже пожалел его: казалось, тот несет на плечах гигантский камень, который наливается тяжестью с каждым шагом.

…То было вчера. Теперь же над Татианом горит рассвет — и все иначе…

Вдали бежал Карн, в окружении восьми других чарг, и Лайнувер, такой крохотный, что его едва можно было различить с этого расстояния, радостно размахивал рукой. Как ни странно, встречать его вышли не только девять товарищей по отряду, но и половина жителей городка, хотя они и понятия не имели ни кто он такой, ни с чем приехал. Тем не менее, парню в черном плаще, красиво развевавшимся на ветру, даже радовались: видимо, для кого-то его появление стало светлым событием, разбавившим тяжелую однообразную жизнь на окраине Дикой Ничейной Земли.

…Лайнувер остановил Карна и спрыгнул в траву. На груди у него сиял горящий обсидиан, видимо, выбившийся на скаку из-под рубашки. Вряд ли угольно-красное сияние можно было назвать многообещающе добрым, но отряд ликованием встретил его. Обнять Лайнувера, потрепать и похлопать его по спине счел долгом каждый из девяти его товарищей. Общему примеру последовал и Ирин: в конце концов, рад он был тоже.

Таркил, хозяин «Приюта у Озера», спокойно протирал высокие стаканы, в которых здесь принято подавать светлые напитки, когда в общий зал ворвалась эта сохраняющая жизнь компания, откупившая вчера почти все комнаты. Известно, Сохраняющие Жизнь часто дают суровые задания своим юнцам, но даже то мастерство, с которым эти задания выполняются, еще не делает их взрослыми.

Вчера мальчишек (а рядом с Таркилом и Джуэл — мальчишка) было только девять. Сейчас они с криками и песнями несли на руках десятого… Черный плащ; кинжал у пояса — какая мечтательная девушка устоит перед таким мрачным красавцем!.. Да еще и этот камень — алый, как глаз разъяренного шлыка.

Молодые герои…

— Мы сегодня празднуем, хозяин!!! — со всей молодецкой удалью заорал один из старших. Орион (людей Таркил всегда хорошо запоминал).

— Вина и угощений! И музыки! — потребовал второй, Бала, черный островитянин.

— Гостей много будет? — добродушно осведомился хозяин, снисходительный к бесшабашной молодости.

— Нет, только мы, — уточнил мальчишка помладше. Коста. Хех… тихоня с мечом.

— Ничего подобного! — возмутился мелкий прохвост. Оазис. — Пусть все желающие приходят! За свой счет, конечно…

Тут Орион затянул веселую мирумирскую песню, имеющую, без сомнения, древние пиратские корни. Скорее всего, слова принадлежат Зиге-Зиге, в ту пору когда он был влюблен и богат…

Я пел веселую песнь тебе

О белых пяти кораблях.
Веселую песнь тебе я пел
О неизвестных морях.

Гитара взывает к душе твоей,

И к мысли твоей — слова.
Красивая песня — но что за ней?
Поймешь ты это едва…

Ох, я рад!

А ведь я пират!

Я много морей повидал.

Ох, я рад!

Отыскал я клад!
С разбоем я завязал.

С былых времен мне осталась песнь

Для несокрушимых сердец.
О том, что давно у меня уже есть,
Мечтает любой юнец.

А я же мечтаю лишь об одном.

Твоей я руки прошу.
Мы счастливы будем с тобой вдвоем,
Весь мир я тебе покажу.

Ох, я рад!

Отдыхай пират!
Ты битвам полжизни отдал.

Ох, я рад!

Отыскал я клад,
Как только тебя увидал!

Непонятно, почему эту песнь так любят припоминать все, вернувшиеся из трудного путешествия или совершившие большой и важный поступок. Поют ее и от большого отчаянья, тогда, когда совсем нет надежды. Казалось бы, и о любви, и пират в ней изменяет своему пиратскому духу, и клад не такой, как положено… А вот надо ж! Стало быть, все дело в энергии, которую эта песня заключила в себя, будучи написанной, и сохранила на три тысячи лет. Этот свет не тускнеет со временем. Эта песня подобна заклинанию, вызывающему теплый Южный Лихт…