Камень звезд

Эйлия села и уставилась в пространство. Перед ее мысленным взором как призрак проплыла фигура женщины: суроволицая седеющая жена рыбака, которую ревущие дети дергают за подол. Много таких видала Эйлия в деревне, но эта была от них отлична: в глазах ее горел голод острее ножа, голод, ничего общего с пищей не имеющий. И вид ее наполнил Эйлию страхом, потому что этой женщиной была она сама.

– Не хочу я замуж, – сказала она тихо. – Никогда не пойду.

– И что же вы, барышня, делать намереваетесь? В монашки податься? Не можешь же ты вечно жить со мной и отцом. Ты знаешь, что ты у нас поздняя, и мы хотим еще при жизни видеть, что ты пристроена. Я же только добра тебе желаю.

И снова Эйлия не ответила: в горле застрял какой-то странный ком, и трудно было и глотать, и говорить. Мать больше ничего не сказала. Три разных вида молчания – безмятежное, обиженное и отчаянное – слились за столом с паром от мисок с ухой. Сразу после еды Эйлия вскочила убирать со стола и мыть посуду.

– Здравствуйте все! – раздалось от двери к невероятному ее облегчению.

Джеймон стоял в проеме, облитый медовым светом раннего вечера, а за ним – тетя Бетта и кузина Джемма с двумя своими малышами. Они вошли, завязался оживленный бессмысленный разговор, и настроение у Эйлии стало лучше. Беседой завладели отец и Джеймон, разговор зашел про морские путешествия. Отскребая котел, она слушала мужской разговор, уносясь вместе с ними к далеким странам. К теплым, как баня, морям, где рыбы пестрее бабочек, где протянулись изумрудным ожерельем острова архипелагов, к берегам страны Мохара, где греются на солнышке крокодилы в высыхающих лужах дельты и черные женщины склоняются к реке, наполняя глиняные кувшины. И даже звезды там другие, и луна висит вверх ногами. А мужчины заговорили уже о северной стране, прошлись по побережьям антиподов и до самой Зимбуры. Когда-то корабли Содружества ходили в порты этой языческой страны наполнять трюмы поклажей караванов пустыни, шелками и благовониями, слоновой костью и пряностями, но даже просоленные моряки старались не заглядывать в кипучие и буйные города той земли. Дальше к северу раскинулась каменистая и неровная Шуркана, где слоны и носороги отрастили себе мохнатые шубы, а гордые и воинственные горцы обитали в своей орлиной крепости.

И беседа вмиг перенеслась через океан, к великому западному материку: вдоль солнечных южных берегов Маракора с его виноградниками и душистыми апельсиновыми рощами, и снова к северу, к лесистым террасам и горам Маурайнии. Ветхие руины – башни, храмы, акведуки – служили немым свидетельством древнего правления элеев.

– Элей, говорят, произошли от своих собственных богов, – объяснил Джеймон матери Эйлии. – Боги спускались с Небес на Землю, говорят, и брали себе людей в жены и мужья, и научили их читать и писать, строить дома и обрабатывать землю.

– Подумать только! – сказала Нелла. – Значит, они такие же язычники, как зимбурийцы.

– Зато у них была великая цивилизация, тетя Нелл, – рассказывал племянник. – Искусство, здания – у нас ничего похожего в наши дни нет. И это у них было, когда наши праотцы бегали в шкурах с копьями за зверями.

– В легендах говорится, что элей пришли с острова Тринисия, – вставила Эйлия, перестав уже притворяться, что моет посуду, – с далекого севера. И там не счесть прекрасных дворцов и садов.

– Тринисия – это только сказка, Эйлия, – ответил Джеймон. – Ее никто так и не нашел. Просто такая придуманная страна.

– Ты серьезно так думаешь?

– А как же? Ты вспомни: в легендах говорится, что Трини – далеко к северу, но по описанию – теплые края! И россказни насчет драконов и фей, и зданий, крытых золотом и драгоценными камнями! Не один царь посылал экспедиции в северные моря, и ничего там не нашли, кроме льда.

Нелла нетерпеливо отмахнулась рукой, как от назойливой мухи.

– Хватит этих глупостей. Расскажи, что нового в мире?

Дочь короля уже вышла замуж? И что там за новый тиран в Зимбуре?

– Халазар. – Лицо Джеймона будто погасло изнутри. – Он сверг царя Шурканы Яндара и теперь правит всеми антиподами. Моряки с торговых судов говорят, что дальше он направится на запад, на Южный архипелаг.

– Его народ верит, что он что-то вроде бога? – то ли спросил, то ли сказал Даннор.

– Я так слышал. На самом деле он помешан на власти. Хочет править всем миром.

Джеймон покачал головой.

– Всем миром! – Джемма покрепче прижала к себе младенца Дани и тревожно поглядела на малыша Лема, который гонял ручками игрушечную лодку по истертым половицам.

– Ну, не волнуйся, моя милая, – успокоила ее тетя Бетт. – Ты же знаешь, эти язычники воюют друг с другом с начала времен. К нам это отношения не имеет.

Наступило короткое молчание, прерванное только звоном старых судовых часов, отбивающих вахту не существующего уже корабля. Потом снова заговорил Джеймон.