Каменная бойня

Он знал и Ливерпуля, и Мопсика. Оба они были сынками богатеньких родителей, оба – праздными бездельниками да к тому же еще и личностями, изрядно подсевшими на всякого рода наркотические вещества. У Мешалкина имелось подозрение, что и Мопсик, и Ливерпуль активно распространяют наркотики по ночным клубам. Подозрение имелось, а вот прямых доказательств не было.

– Говори дальше, – сказал Мешалкин.

– Говорю, – кивнул Вокалист. – Стало быть, они у меня спрашивают, не желаю ли я приобщиться к неземному удовольствию. «И что же это за удовольствие?» – спрашиваю. «А ты разок затянись, и пропадет у тебя охота задавать всякие вопросы! – отвечает мне не то Мопсик, не то Ливерпуль. – В точности тебе говорю – хватит одной затяжки! Убойная штучка!» И протягивает мне сигаретку. Ну, ты же знаешь, что я никакой не наркоман. А если я и позволяю себе иногда продегустировать ту или иную заразу – так это исключительно ради нашего с тобой общего дела. Знаешь ты об этом или не знаешь?

– Знаю, – кивнул Мешалкин. – Ты давай говори дальше, и желательно без отклонений.

– Так ведь как же – без отклонений? – не согласился Вокалист. – Без них никак невозможно. В отклонениях, можно сказать, как раз и заключается вся суть. Я же у тебя не на допросе – чтобы без отклонений рассказывать!

– Ладно, ладно! – махнул рукой Мешалкин. – Говори, как хочешь, хоть в рифму.

– Так вот, протягивает мне сигаретку… – продолжил агент. – Ну, ты ведь и без меня знаешь, что в таких заведениях, как «Башня», от подобных предложений отказываться не принято. Попробуй откажись. Мигом станут смотреть на тебя подозрительно. И тогда – конец всему. Что ты! Могут и придушить где-нибудь в нужнике… Так что волей-неволей пришлось соответствовать правилам. Ну, я и затянулся… По оплошности – два раза вместо одного, о чем потом горько пожалел. Потому что такой заразы я не пробовал отроду! Ты не поверишь – это что-то невероятное! Если желаешь, могу рассказать тебе обо всех ощущениях и во всех подробностях.

– Не желаю! – махнул рукой Мешалкин. – Лучше расскажи о самой отраве. Насколько я понял, это какая-то новая штучка?

– Так о том я и говорю! – воскликнул Вокалист. – Именно так – новая штучка! До сих пор невиданная и неслыханная!

– Вот как, – насторожился Мешалкин. – Тогда с этого момента подробнее.

– Так ведь я и так – подробно! – оскорбился Вокалист. – Ты, главное, слушай, запоминай и делай выводы. Тут, понимаешь, есть над чем поразмыслить. И скажи мне, что я не прав…

– Прав, прав, – Мешалкин невольно улыбнулся. – Я весь внимание. Говори.

– Ну, так вот, – продолжил агент. – Курнул я, значит, два раза. «Ну, и как – торкнуло тебя?» – спрашивает меня то ли Ливерпуль, то ли Мопсик, а может, и какая-нибудь из страхолюдных девах. Не помню, кто именно, потому что, поверишь, я просто-таки потерял ощущение и времени, и пространства, позабыл и о самом себе – вот ведь как зацепила меня эта холера! «Еще как!» – отвечаю, а сам, поверишь, не слышу собственного голоса. Тот голос, который у меня спрашивает, его я слышу, а свой не слышу! «И что это, – спрашиваю, – за такая расчудесная субстанция? Ведь не гашиш и не марихуана!» – «Это, – отвечают мне мои собеседники, – новая штучка. Называется “тоннель”».

– Как-как? – переспросил Мешалкин.

– Вот и я задал им точно такой же вопрос, – ответил Вокалист. – «Тоннель» – так эта дрянь и называется.

– И почему же такое название? – спросил Мешалкин.

– Ну, ты же знаешь, что у каждого наркотика – свое собственное имя, – ухмыльнулся агент. – Поэтическая, так сказать, вольность. Кокаин – это «кокс», или «белый», анаша – это «драп», марихуана – «марья ивановна». И так далее. А эта штука, значит, именуется «тоннель». Может, оттого, что ее, помимо курения, еще и вводят в вену, а вена, как ты знаешь, на языке наркоманов также именуется «тоннель». А может, так эта дрянь называется по какой-то другой причине. Говорю же – не знаю. Да и Ливерпуль с Мопсиком и со своими девахами также этого не знают. «Тоннель», и все тут. А в общем, даже не в том дело, как она именуется. Дело-то в другом, в том, что в городе появилась новая отрава, до сих пор неслыханная. И она, как я понял, намного страшнее всяких таких «драпов» и «коксов». Точно тебе говорю!