Каменная гостья

Тот сразу подкатил. С помощью своей безуспешно пытавшейся скрыть недовольство спутницы девушка помогла пьяному джентльмену забраться в коляску и достала из ридикюля кошелек.

— Будьте добры, отвезите его домой.

— Мы-то с радостью… — басом ответил извозчик. — Но куда везти-то? Где вы изволите жить, господин? — обратился он к седоку.

— Я забыл, — с пьяной радостью объявил тот, довольно откидываясь на сиденье.

Барышня прищурилась, окинула пьяного цепким взглядом:

— Да ясно же, он живет на Дорогожицкой улице!

— Ничего подобного! — немедля опротестовал тот, приходя в волнение. — И не на Дорогожицкой, а на этой… как ее… Дмитриевской.

— В двадцать пятом номере, — уверенно угадала барышня.

— И вовсе не в двадцять пятом, а… в сорок третьем! — обиделся пьяный.

— Ну вот и везите его туда, — подвела итог девушка и, протянув «Петуху» монетку, сунула кошелек в ридикюль, не замечая, что сзади к ее сумочке с видом ушлого и голодного дворового кота уже подбирается мальчишка лет десяти в грязноватой серой рубахе.

Воришка протянул руку и, несомненно, заполучил бы желаемое, но вдруг, без какой-либо видимой причины, за спиной барышни взорвался неработающий газовый фонарь, девушка обернулась на звук и в тот же миг ловко схватила мальчишку за запястье:

— Попался…

— Ух ты! — ухнул он, не пытаясь выдернуть руку. — Ну и красивая вы, барышня…

Она отпустила его и засмеялась, оценив ловкий трюк уличного кавалера, решившего подкупить ее своей галантностью.

— Ей-богу, красивая… — тот был не из боязливых, он и не подумал бежать.

И Даша подумала, что он вовсе не врет — барышня и впрямь была прехорошенькая. Очень светленькая — светловолосая, светлоглазая, — с округлыми пухлыми щеками, губами и широко открытыми искренними глазами. Очень тоненькая — в Настоящем она могла б стать моделью, здесь ее хрупкую стать особенно подчеркивал корсет и рукава-фонари на белой блузе с большим, невероятно кокетливым бантиком.

— Вы на ангела похожи… — сказал мальчик. Девица явно приглянулась ему, иначе, выхватив кошелек из ее обмякших рук, он давно б был таков. — Только говорите так странно… Вы что, малоросска?

— Это ты покуда мал ростом, — смешливо перепела девица. — А я повыше тебя буду. — Она как-то совсем необидно щелкнула его по носу, улыбнулась. — Как звать тебя?

— Ричард.

— Король?

— Здеся король, — важно изрек он, оглядывая цепким взглядом всю улицу. — Вы теперь здесь завсегда можете в покое ходить. Я вас, может, навеки запомню. Прощайте, — внезапно приметил он городового на другом конце вала.

— Ах, как же вы неосторожны… — взяв девушку под руку, недовольно сказала ее спутница. — Разве так можно?

Обе скрылись от Чуб за углом.

— И че это было? — спросила Даша.

— А что вы увидели? — переспросил Демон.

— Ну, прикольная барышня. Ну, вор хотел украсть у нее кошелек…

— И-и?

— Лопнул фонарь… Город не дал ему это сделать?

— Почему?

— Потому что любит ее? И защищает? И теперь она всегда здесь будет в покое ходить.

— А она?

— Не заметила? Так же, как я?

— И?..

— Перестань говорить со мной, как с ребенком!

— С удовольствием. Как только вы перестанете вести себя, как ребенок, я почту за счастье беседовать с вами, как с равной, — сухо ответил он. — Но боюсь, это вряд ли случится, раз вы намерены проститься с нами навечно.

Он был дерзок, и беседа, как обычно, шла на ножах. Но Даша вдруг словила себя на том, что, сама не желая того, чувствует себя польщенной вниманием Демона — раньше он беседовал о вечности, Городе, зле и добре с одной только Машей.

— Киев — непростой Город, — сказал Киевицкий. — Одних Он любит, других перемалывает в щепки.

— Он жесток.

— Он мудр. Люди, которым не место здесь, принесут себе и ему один вред.

— Знаю. Маша всегда говорит: «Нет плохих и хороших людей, есть только люди не на своем месте», — кстати вспомнилось Чуб.

Демон удовлетворенно кивнул.

— И оказавшись не на своем месте, человек будет либо несчастным, либо плохим — третьего не дано, запомните это. Если Город не принимает вас, значит, вы не нужны здесь. Нужны не здесь. И приехав сюда, вы оставили за спиной свое счастье. Но люди объясняют удачи и неудачи иными вещами и продолжают бесплодную борьбу с Великим Отцом в надежде покорить его… Другие же уезжают, хотя он просит остаться.

— Он не просил меня. Ты — не Он.

— Я не прошу вас ни о чем, — сказал Демон. — Лишь помогаю совершить выбор. Вы свободны и вправе избрать любой путь. Но не вправе делать его слепо, потому что вы — Киевица.

— Киевица… — повторила Даша, примеряя сие великое звание на свою раздувшуюся от огромной любви ипостась. Оно не налезло — любовь к Руслану была слишком большой. — Да какая из меня Киевица? У меня даже сил волшебных никаких нет…

— Потому что у вас уже есть сила.

— Какая?

— Вы завидуете, что Мария Владимировна и Катерина Михайловна сильнее и мудрее вас? Это так. Но в их мудрости таится их слабость.

— А в глупости — сила? Я правильно поняла: ты сейчас обозвал меня дурой?