Каменная гостья

— Да не в нее, — отмахнулась Даша. — В того, кто написал… Как только Руслан сказал мне, что написал мне песню… Это нельзя объяснить. Нужно почувствовать! Когда тебе посвящают стихи… настоящие… То ты сразу… если ты, конечно, натура чувствительная… читая их, чувствуешь, ну, почти половой акт… А если мистическая — почти венчание в церкви. А рыцарь-дом явно чувствительный… И если он принял пьесу про Ричарда так близко к сердцу, если он решил, что она про него, значит, считал, что и для него… И не мог не почувствовать к ней. И я тоже, сразу…

— Послушай, — Маша в волнении сплела руки в замок. — Я должна сказать тебе что-то. Помнишь, в сказке Андерсена русалка спасает принца — выносит во время шторма его на берег. А когда тот открывает глаза, он видит другую девушку и считает спасительницей ее, считает, что любит ее. И у Мавки в «Лесной песне» Лукаша отбивает Кылына. Их счастью всегда мешают реальные женщины.

— Ты хочешь сказать, что наша Кылына?..

— Нет, Даша, боюсь, что в данный момент это ты. Перечитай его стихи, — попросила студентка.

— Ну? — вопросительно пробурчала Чуб и горделиво зачла вслух:

Ты всегда меня ждала,
Я всегда тебя искал,
Но тебя я не узнал,
Когда ты ко мне пришла.

Ты сама ко мне пришла.
Я ее в тот вечер ждал.
Когда ты меня нашла,
Я тебя вдруг не узнал…

— По-моему, они посвящены не тебе, — сказала Маша.

— А кому? — заняла глухую оборону Землепотрясная.

— Той, кто приходила к нему ночью. Когда она прикасалась к нему, его душа улетала. Но, проснувшись, он не помнил ее… А днем видел тебя. И ему казалось, что эти чувства вызвала ты. Он не может выбрать меж вами двоими. И выбирает тебя потому, что ты кажешься ему реальной, а она — лишь мечтой. И все же это она — его мечта… Понимаешь?

— Почему я должна понимать это? Я люблю его!

— Настолько, чтобы отдать жизнь за один его поцелуй? Один поцелуй — и больше ничего: ни любви, ни жизни?.. Ты согласна?

— Нет, это как-то… — попятилась Чуб.

— Вот видишь. А она смогла. Я верю, я искренне верю, что тебе очень нравится Руслан. Но она… Она действительно любит его. А он любит ее. Пойми…

— Не хочу!

Чуб отвернулась от нее, подошла к окну, тяжело облокотилась двумя руками на подоконник — нечто глубоко в душе подсказывало ей нежелательный ответ: Маша права. Но признавать это не хотело все ее тело. Отдать Руслана было слишком тяжело…

Зато сделать выбор между ним и Городом стало намного легче. Стало в тот миг, когда, опустив глаза вниз, Чуб вдруг увидела на Андреевском спуске у подножия Замка знакомую фигуру Киевского Демона.

«Вы идете на поводу у своих чувств. В тот день, когда вас поведет ваша воля… вы придете по иному адресу», — сказал он.

Даша топнула ногой, почти физически ощущая, как придавливает пяткой желание. Странное, страшно непривычное чувство — переступить через себя.

«Не важно, дойдешь ли ты до предмета любви, важно — каким ты придешь».

— Даша, не злись, — просяще отреагировала на ее топанье Маша.

— Да в чем проблема? — с деланной или взявшейся невесть откуда неподдельной легкостью вскликнула Чуб. — Я вообще почти замужем! Ладно, пока…

* * *

Она выбежала на улицу, задрала пухлый нос к небу, радостно сморщила его — лицо пудрил пушистый снег. Убранный белой, усеянной снежными мушками вуалью покатый Андреевский спуск был невероятно красив. Землю загладил мороз, сделал спуск скользким — люди уже не шли по крутому Андреевскому. Крепко держась за руки, громко смеясь, две девушки и парень катились по Андрюше вниз, как на санках, на собственных подошвах. Мимо важно, со знанием дела и местного ландшафта прошествовала бабушка с двумя лыжными палками в руках и в приукрашенной снегом гордой болотно-зеленой шляпе на голове.

— Ну что, моя платоническая любовь?.. — фыркнула Чуб в сторону Демона. — Даже не знаю, как мы с тобой будем выруливать из нашей запенди?

Ей ответил не он:

Ой, Маланко чарівлива,
Прийде в хату, зробить диво…

Откуда ни возьмись, возможно, из ближайшего театра или музея, на Андреевском появилась поющая толпа разряженных маланкарив. Наряженный Маланкой парень с насурьмленными бровями и нарисованными помадой клоунскими губами, бородатый мужик с козлиными рогами, девица с кошачьими ушками и хвостом. Остальных Чуб разглядеть не успела. Поскользнувшись на скользком Андреевском, парень-Маланка упал на зад и со смехом проехался на нем прямо к Дашиным ногам. Остальные немедленно окружили их хороводом, запели:

Навкруги Василько ходе,
З Маланки очей не зводе.

— Можно вас пригласить? — поднявшись на ноги, чернобровый Маланка протянул Чуб согнутую калачиком руку.