Каменная подстилка

Иногда в этих фантазиях он вдруг приподнимается, потому что он на самом деле все-таки не мертвый. Визг! А потом – поцелуи! В другом варианте он, хотя и мертвый, все равно приподнимается. Глаза закачены в глубь головы, но руки тем не менее бодренько тянутся к пуговицам белого халата. Уже другой сценарий.

Он засовывает в сумку еще один свитер, этого должно хватить. Закрывает сумку, взваливает ее на плечо, берет компьютерный кофр в другую руку и скачет вниз по лестнице – через ступеньку, как в былые времена. Теперь не его забота, что придется менять ковровое покрытие на ступеньках. Пустячок, а приятно.

В прихожей он хватает из стенного шкафа зимнюю куртку, находит перчатки, теплый шарф и шапку из овчины. Отсюда видно Гвинет: она все еще на кухне – сидит, облокотившись на стеклянный стол, добытый им, Сэмом. Теперь стол достанется ей – Сэм не намерен устраивать из-за него свару. Вообще-то нельзя сказать, что он платил за этот стол. Тот просто оказался в его распоряжении.

Гвинет старательно игнорирует Сэма. Она сварила себе кофе – пахнет восхитительно. И тосты поджарила, кажется. Похоже, она не настолько расстроена, чтобы лишиться аппетита. Сэму обидно. Как она может жевать в такой момент? Неужели он, Сэм, для нее ничего не значит?

– Когда ты появишься? – спрашивает она, когда он направляется к двери.

– Я пришлю эсэмэску, – отвечает он. – Наслаждайся жизнью.

Кажется, это прозвучало слишком обиженно? Да. Проявлять обиду – ошибка. «Сэм, держи себя в руках, – говорит он сам себе. – Ты теряешь лицо».

Именно в этот момент у него не заводится машина. Чертова «ауди». Зря он взял это понтовое ведро с гайками у того мужика в счет долга. Хотя тогда казалось, что это очень выгодно.

Теперь театральный эффект его ухода окончательно испорчен. Даже не получится с ревом исчезнуть за углом: нас ждут далекие моря, бабы – обуза, они тянут тебя на дно, и кому это надо? Взмах руки – и прости-прощай, он уносится на поиски новых приключений.

Он снова пробует зажигание. Щелк-щелк. Мертво, как природа в ноябре. Дыхание в стылом воздухе выходит облачками. Пальцы белеют, мочки ушей уже ничего не чувствуют. Он звонит в службу, которой обычно пользуется в таких случаях, чтобы подъехали и «дали прикурить». Но слышит механический голос: его звонок поставлен в очередь, но он должен принять во внимание, что из-за неблагоприятных погодных условий среднее время ожидания составляет два часа, пожалуйста, оставайтесь на линии, ваш звонок очень важен для нас, дождитесь ответа оператора. Потом начинает играть бодрая музычка. Без слов, но они угадываются: «Можешь отморозить себе яйца, потому что благодаря полярному циклону мы сейчас гребем деньги лопатой. Проснись. Заведи себе обогреватель блока цилиндров. Поцелуй меня в жопу».

И вот он плетется обратно в дом. Хорошо хоть, что у него еще остался ключ (хотя «Сменить замки» наверняка стоит первым пунктом у Гвинет в списке дел – она из тех женщин, что вечно составляют списки).

– Ты еще здесь? – спрашивает она. Он надевает на лицо пристыженную, заискивающую улыбку: не будет ли она так добра попробовать, заводится ли ее машина, и если да, то не прикурит ли его аккумулятор от своего? «В некотором смысле», – добавляет он про себя. Он не прочь дать ей прикурить в совершенно ином смысле – вдруг получится завоевать ее снова, хотя бы на время, чтобы воспользоваться страстью, вспыхнувшей после примирения. Но сейчас это будет неуместно.

– Иначе придется ждать, пока пришлют техническую помощь, – объясняет он с ухмылкой – как он надеется, беззаботной. – Это может занять несколько часов. Я могу здесь просидеть… весь день могу просидеть. Ты же не хочешь, чтобы я тут сидел весь день.

Она не хочет, чтобы он тут сидел весь день. Она страдальчески вздыхает – незаводящаяся машина, конечно, пополнит список доказательств его бестолковости – и начинает утепляться: шуба, варежки, шарфы, сапоги. Он слышит, как она метафорически закатывает рукава: «дело должно быть сделано». Вытянуть его на тросе из кучи мусора, стряхнуть пыль, отполировать, чтобы засверкал как новенький – когда-то это было ее любимое занятие. Если кто и мог его починить, то это она.

Но и у нее не получилось.