Каменная река

— «И так далее, и так далее»! Так чем же дело-то кончилось?

— Твоя бабка тоже так приговаривает?

— Да, она так же приговаривает, как наш Карлик под кустом?

— Покороче давай! Не тяни резину.

— Ну, певец бродячий, чего замолчал? Валяй, досказывай свою историю.

Как ни странно, Тури на них не рассердился, а неторопливо, с увлечением продолжал рассказ. Он даже не заметил, что саранча тучей пронеслась над нашими головами.

— И вот оба брата отправились в путь-дорогу. Старший пошел на восток, а младший — на запад. Путь их лежал через долины, леса и горы, но судьба улыбнулась младшему. Бабушка говорит, что звали его Пирр.

— Вот это имечко! Посмешнее она выбрать не могла?

Чернявый строил рожи Тури, ехидно хохотал, а после, схватив на лету саранчу, оторвал ей крылья и запустил в него.

— Пирр? — переспросил он. — Хм, пирр-пирр!

А мой брат тут же подхватил:

— Пирр-пирр! Я же говорю, она рассказывает в точности как Карлик.

Тури помрачнел.

— Может, хватит, Чернявый? Не нравится сказка — и не надо, пошли домой.

— Но все-таки чем кончилось? — спросил Пузырь.

— Да, кончилось-то чем? — дурашливо ухмылялся Золотничок.

Все примолкли. Чернявый, сидя на земле, вытаскивал занозы из правой руки.

— Так вот, Пирр… — продолжал Тури, нарочно делая длинные паузы. — Так вот, Пирр в чаще леса, где росла густая и сочная трава, нашел источник… с горькой, как желчь, водой… Бабушка так ее и называла — желчная вода.

Мы все как оглашенные завопили:

— Желчная вода!

— Желчная вода!

— Он хотел напоить ею коня, но конь заржал и выплюнул ее. А в том лесу свила себе гнездо синяя птица. А как раз перо синей птицы и надо было раздобыть и окунуть в воду, чтобы исцелить старого короля, владыку ста сказочных городов: Фтии, Аргоса и так далее, и так далее… Пирр выпустил стрелу из лука и ранил синюю птицу. Вырвал у нее перо и смочил его в воде источника. В этот самый миг подоспел старший брат. В сердце у него проснулся червь черной зависти, он, будто на радостях, обнял счастливого соперника. Обнял — да и заколол кинжалом. Упал на землю Пирр, и травы склонились над ним. А желчная вода все текла и текла…

— Что же, выходит, там все смертью кончается? — спросил мой брат.

Чернявый снова ехидно засмеялся, попытался издать неприличный звук, но вместо этого у него из горла вырвался протяжный, хватающий за сердце стон.

И снова, будто обезумев, он стал кувыркаться, прыгать с разгона, потом сбежал по тропке к воде, а над ним бешено кружилась саранча.

Мне не терпелось услышать, что было дальше, и потому я молчал, боясь рассердить рассказчика. Пузырь весь обратился в слух и словно сам выпил желчной воды. Только Золотничок отвлекся и следил за стаей саранчи.

— В лесу никто больше не бывал много-много лет, а тем временем старший брат стал королем. Но однажды в лес случайно забрел пастух — искать пропавшую овцу. Вдруг он споткнулся, упал в густую черную траву, и под ним что-то хрустнуло. Пригляделся пастух и увидел маленькую косточку.

— Это была кость убитого брата, — пояснил Чуридду.

— Чего лезешь? — оборвал его Агриппино. — Твоя, что ли, сказка?

— Весь день бродил пастух по лесу среди дубов и кленов, а на душе у него было грустно-грустно. Овцы шли впереди и тоже головы повесили. Взял пастух да и смастерил из косточки свистульку. Может, думает, хоть развеселюсь немного. Поднес он свистульку к губам, но из нее полились не звуки, а слова:

Пастух, не бойся тени,
Страшнее речка Сени.
Там синее перо я раздобыл,
И старший брат за то меня убил.

Тури умолк. Почесал голову, взъерошив и без того лохматые вихры.

— Ну и что? — спросил Пузырь.

— Давайте-ка и мы споем, — предложил Тури. — Что было дальше — все знают. Старик король узнал от пастуха про подлый обман и сослал на остров Лемнос сына-убийцу. А теперь споем…

Пастух, не бойся тени…

Золотничок поднялся, вырвал кустик дикой лакрицы и стал сосать корень.

— Знаете, какой сладкий?

Тури попытался снова затянуть песню:

Пастух, не бойся тени…

Вторя ему, жалобно замяукал Пузырь:

Страшнее речка Сени…
Там синее перо я раздобыл… —

подхватил Чернявый, который все ходил перед нами ходуном — то на руках пройдется, то встанет на ноги, изготовясь к прыжку. Лицо его светилось, он с ухмылкой показывал нам язык и не знал, бедняга, что чумной, воняющий серой дьявол будоражит его в последний раз. Облако саранчи все еще вилось над ним, закрывая его от нас. А над хребтами Камути нависло настоящее облако, белое и дымное.

— Погода меняется, — заметил Агриппино. — Скоро зима, черт бы ее побрал!

Мы хором горланили песню пастуха.

Чернявый вдруг застыл, будто какой винтик в нем сломался. Пристально поглядел в одну точку, потом схватил камень и стал колотить им об землю.

— Эй, ты что там делаешь? — крикнул Туту. — Обожди меня, я с тобой. А то они мне все осточертели со своим пастушком и свистулькой.