Каменное сердце

На этом месте раздался громкий взрыв хохота. Но долго смеяться над поэтом-пикси было бы неблагоразумно, так что Король торопливо снабдил своих подданных информацией о том, что Баден — это знаменитый курорт в Германии, после чего объявил, что экзамен по географии окончен.

— Последняя дисциплина — поэзия, — сказал Де Квинси очень скромно. — Желает ли Ваше Величество, чтобы я проэкзаменовал пленника по поэзии?

— Да, — сказал Король и прибавил со своим обычным тактом и добродушием: — Мы все знаем, что в области поэзии вы первый в нашем королевстве.

Де Квинси поклонился, благодарный за комплимент, и продолжил:

— Мне представляется, что проще всего будет не спрашивать тебя о том, чего ты не знаешь, а выяснить, что ты знаешь.

— Браво! — воскликнул Король. — В этом истинная суть искусства экзаменатора. Продолжайте.

Скакун заложил лапки за спину и безукоризненно продекламировал несколько детских стишков, но с последним у него возникла небольшая проблема. Вот как оно звучало:

Мисс Маффет села с плошкой
Сметану кушать ложкой,
Однако с краю стула
Подсел к ней вдруг Бурундук,
И мисс как ветром сдуло.

— Неправильно! — И Де Квинси уже собрался поставить еще один жирный нуль, когда Король мягко его остановил:

— Ты совершенно прав, говоря, что это неправильно, — начал Король, — но, возможно, в реальности было бы не так важно, кого испугалась мисс Маффет — паука или бурундука. [2]Ее испуг и бегство — самый драматический момент произведения, и была ли это грубость паука, севшего рядом с ней без приглашения, или злая шутка бурундука, внезапно забравшегося на ее стул, — это кажется мне не таким уж значительным. Однако если я ошибаюсь, пожалуйста, поправьте меня.

— Ваше Величество совершенно правы, — сказал Де Квинси. — Я никогда не смотрел на это в таком свете. Это вариация классической версии, но у нас есть все основания поддержать ее. И, как вы мудро отметили, результат для героини этого произведения остается тем же.

— В любом случае, — добавила Королева, — разнообразие всегда прелестно.

— Тогда продолжай, — сказал экзаменатор экзаменуемому.

— Я больше ничего не знаю, — сказал Болотный Скакун, — но после того как Юнити научила меня этой песенке, я сам тоже сочинил кое-какие стишки. Они не очень умные, но мне просто захотелось сказать об этом, чтобы вы увидели, как я ужасно старался.

— Читай, — приказал Король, — и пусть никто не смеется.

И пленник продекламировал следующие строки:

Неужели я никогда не увижу родное болото,
И нору под корнем болотной вахты?
Я должен оставить свою супругу,
Которая была мне верным другом.
Неужели я никогда не увижу родное болото?

Неужели я никогда не увижу милых друзей

И череп старой погибшей лошадки?
Неужели я не смогу помахать фонарем,
Что ярко светил мне и ночью, и днем
Из черепа старой погибшей лошадки?

Неужели я никогда не попробую вкусную грязь,

Что в изобилии хлюпает у самых моих дверей?
Не смогу я скакать и плясать,
Прыгать, петь песни и танцевать?
Неужели я никогда не увижу родное болото?

Неужели я никогда..?

— Прекрати! — приказал Король. — Ни строчки больше. Я не могу этого вынести. Это стихотворение слишком печально. Ни строчки больше.

На самом деле Король мог и не приказывать собравшимся не смеяться. Более уместным было бы приказать им не плакать, потому что стихотворение Джеки-Жаба вызвало слезы на глазах у многих слушателей. Что касается миссис Болотный Скакун, то она рыдала так горько, что Королева передала ей свой личный флакончик с нюхательными солями через одну из юных принцесс.

— Форма сыровата, — заявил Де Квинси, — но чувство, вложенное в стихотворение, незабываемо. За это можно поставить высший балл. — Он нацарапал на доске цифру пять в награду за усилия Скакуна и затем сказал: — Итак, экзамен подошел к концу, и теперь я должен подсчитать баллы. Максимум составляет две тысячи семьдесят пять, а минимум — восемьдесят. Однако я боюсь, что, учитывая такое количество нулей, результаты наших подсчетов будут неутешительны.

Пока Де Квинси производил свои подсчеты, все молчали, затаив дыхание. Наконец он покачал головой.

— Увы! — воскликнул он, и мне кажется, что ему и правда было немного жаль. — Семьдесят восемь нулей из ста тридцати баллов оставляют нам всего пятьдесят два балла. Пленник не сдал экзамен.