Каменный ангел

Пропади пропадом все на свете, мне больше не хочется никакой свободы и безуспешных поисков смысла для того, чтобы вставать каждое утро, готовясь провести день на каторге собственных мыслей. С Глебом опасно, но без него хочется незамедлительно удавиться.

Без него тьма становится гуще.

Мне было все равно, что они со мной сделают — убьют или отпустят. Гораздо важнее было узнать, какая участь уготована Глебу, выйдет ли он живым из проклятого подвала, или холодные стены станут его последним приютом? Я вспоминала себя в крепких надежных объятиях, и грудь разрывало от резкой нестерпимой боли, несбыточной надежды вновь хоть ненадолго оказаться с ним рядом.

Я пропустила единственную возможность рассказать Глебу о том, что чувствую к нему, а ведь он обязательно должен был узнать…

Я была дурой все это время. Находиться рядом с ним и в то же время пытаться убежать от его чувств, его влияния, отрицать свою привязанность, хотеть мнимой свободы, жаждать губительного одиночества… Я знала, что недостойна быть любимой, просто не могла поверить в то, что такую, как я, вообще можно полюбить. Глеб убеждал, а я упиралась. Он целовал меня с нежностью, боясь коснуться не так, причинить неудобства, боль, а я чувствовала лишь смутный подвох, подпитываемый элементарной похотью.

Меня нельзя любить, даже хотеть нельзя, а он…

Слезы сами собой стекали по щекам. Кажется, в последний раз я плакала несколько лет назад, и то в самое непростое для себя время. Потом было стыдно проявлять лишние эмоции — отец стал моим примером, а он никогда бы не опустился до позорных слез. Но он умер — ублюдочный Павел не устоял перед соблазном убрать брата с пути, ведущего к деньгам. А я все-таки расклеилась.

Я даже не обратила внимания на то, что меня грубо вытолкнули из машины. Безразличным взглядом окинула головорезов Тома, окружающую обстановку. Деревья. Лес. Никто не собирался оставлять меня в живых.

Улыбнулась, понимая, что мне не придется терпеть постоянный страх, гадая, жив ли еще Глеб. Когда придет время, и мы оба окажемся там, в жаркой пучине неизвестности, я найду его. Я обязательно найду его, даже если для этого мне придется перевернуть к чертям весь ад. Мой мир сузился до одного-единственного человека, без которого теперь ничто не будет иметь никакого значения, и для того, чтобы не терять своего ориентира, я готова пойти на что угодно.

Крепись, Павлуша. Скоро мы с тобой встретимся.

Я развела руки в стороны и поочередно посмотрела в глаза обоим головорезам влажным от недавних слез, но все-таки победным взглядом, мысленно призывая их быстрее сделать то, что нужно.

Три… Два… Один…

Телефонный звонок прозвучал в унисон с щелчком снятого с предохранителя оружия. Один из убийц сделал знак другому, полез в карман за пищащим аппаратом, мельком взглянул на экран и нахмурился.

— Да, — трубка зашипела на свой лад. — Нет еще, только подъехали. Да. Да. Понял. Отбой, — последнее слово адресовалось уже тому, кто держал меня на мушке. — Девчонка нужна живой и невредимой. Поехали.

ХАОС

— Сворачивай давай, заберем ее, — бросил Глеб с заднего сиденья, куда его с трудом определил один из «своих».

Макс поджал губы, но ничего не сказал — не хотелось ему забивать голову мыслями о Павлушиной племяннице и ее судьбе, хотя, следовало признать, особого негатива к девчонке он тоже вроде бы уже не испытывал. Но все равно, Вера для хакера оставалась никем, Ритка же… Старая шальная знакомая, настоящая «боевая» подруга. Даже заменяла ему иногда Хаоса, когда Максу приходила охота погонять роботов на широком плазменном экране. Он не мог выбросить из головы ее странный, необъяснимый поступок, все думал, искал причины, думал, думал…

— Не грузись, — вдруг сказал Глеб, и Макс, с недоумением покосившись в зеркало заднего вида, увидел, как болезненно сморщилось его разукрашенное свежими ссадинами лицо. — Ритка не пропадет, слышишь, баклан? Она ловкая очень, наверняка грамотно придумала что-то дурацкое, в своем стиле. Чтобы до Тома докопаться.

— Докопаться? — эхом повторил Макс.

— Они давно уже пересекались. Он ее кинул жестко, порожняку нагнал, в головняк с убийством вмешал и свалил, а она не простила.

— Что?

— Макс, это меня по башке лупили, — Глеб легонько дотронулся до затылка и тут же болезненно сморщился. — Соображай, говорю тебе — она отыграться хочет.

Макс крепче стиснул рулевую оплетку, но ничего не сказал. Мыслей после короткого разговора с Хаосом стало больше, но тема по-прежнему оставалась неизменной. Глеб же, уловив мрачный настрой друга, тоже заткнулся, оставил попытки перетереть с ним о насущном. Он чувствовал злость и смутную тревогу, вызванные опрометчивым поступком Риты, но гораздо больше его заботило то, где и с кем сейчас Вера. Ему очень хотелось увидеть ее на пороге проклятого Павлушиного особняка целой и невредимой, хотелось, невзирая на боль и раны, крепко прижать к груди ее хрупкое тело, сжать в объятиях сильно-сильно, и не отпускать, пока сама не захочет уйти.

Да и тогда тоже… Не отпускать.