Каменный ангел

— Я люблю тебя. Как полный псих. До отрыва башки… И ты просто спятила, связываясь со мной, но я больше не дам тебе ни единого шанса все поправить.

— Заметано, — наклонившись, я легонько коснулась губами глубокой ссадины на его левой щеке.

Надеюсь, ты никогда не узнаешь, чем грозит связь с такой, как я…

Мы просто уедем и разом перестанем существовать для всех, кто так или иначе фигурировал в нашем прошлом.

Подальше от моих кошмаров и его недругов.

Вперед, в совсем другое будущее.

Он подмигнул, устроил ладони под моими ребрами, тесно притянул к себе и поцеловал, на этот раз не имитируя легкое касание губами, а по-настоящему, в иссуплении сминая мои губы своими.

Наши языки сплелись в головокружительном огненном танце, жаркая стихия подхватила и закружила в безумном вихре. Я скользила ладонями по его шее, то крепко обхватывая ее, то спускаясь вниз, к обтянутой свитером мощной груди, поглаживая кожу, за которой скрывалось гулко бьющееся сердце.

Кажется, я готова была признаться самой себе в том, что люблю его. На самом деле. По настоящему.

Никаких сомнений.

Всю жизнь я лишь подстегивала процесс методичного саморазрушения. Широко раскинув руки, медленно опускалась ко дну, воображая, что так оно и должно быть. Осознанно тянулась к манящей опасным блеском темноте и ненавидела безмолвное серое небо, однажды упавшее прямо на мои хрупкие плечи, вбившее меня в землю на долгие, долгие годы. Во тьме растворялись слезы, отчаяние, притуплялась боль, обострялось желание мести, в глубине ее таился смысл, а яркий свет больно резал, слепил воспаленные от частых слез глаза. С каждым разом я становилась от него все дальше, ускользала от последних светящихся проблесков глубже во мрак.

Я презирала свет и грезила о вечной мгле, но Глеб не дал мне окончательно скатиться в пропасть, поймал за руку, удержал на самом краю.

Не вытащил, но заставил меня по другому взглянуть на некоторые важные части моей жизни.

Я боюсь идти дальше без него. Кажется, только теперь я вообще начала двигаться, чувствовать, бояться…

Жить.

— Глеб, я…

— Ты?..

— … Люблю тебя, — решившись, выдохнула ему в губы.

— Здорово. Значит, я увезу тебя добровольно, и это не будет считаться похищением, — он хмыкнул, мысленно продолжая увлекательную цепочку. — Это же минус одна статья, Верочка.

Думаю, если бы я знала больше о его прошлом и всех тех делах, что он проворачивал за всю свою жизнь, то могла бы сейчас метко сыронизировать что-то типа «это вряд ли сыграет существенную роль», или просто многозначительно усмехнуться. Вместо этого я потерла ледяные ладони друг о друга, отмечая про себя, что с каждой последующей секундой игнорировать осенний холод становится все сложнее.

— Черт, ты уже совсем белая, — вновь спохватился Глеб, заметив мое движение. — В самом деле, давай-ка убираться отсюда.

Я с большой неохотой перебралась с его колен на соседнее сиденье и, пока Глеб тянулся к распахнутой двери, включила обогрев.

Никаких сомнений.

Эпилог

ЭПИЛОГ

Сегодня пошел первый снег. Мелкие снежинки больше походили на дождевые капли; падая на темный тротуар, они тут же растворялись, не оставляя даже мокрого следа. Морщась от попадающих в лицо тонких холодных искорок, Максим Щёлоков все тянул вверх ворот теплой куртки, но упорно шел вперед, иногда доставая мобильный и подсвечивая экран, чтобы убедиться в верности выбранного маршрута.

Красная точка на карте не двигалась уже почти полтора часа, потому он спешил.

Вчера вечером стало известно о трагической гибели господина Нестерова и его ближайшего соратника, который в роковой для обоих момент находился за рулем потерявшего управление автомобиля. Разумеется, новостные каналы с подачи следователей наперебой заговорили о несчастном случае, приводя в доказательство плохую погоду, опасный участок скользкой дороги и невнимательность водителя. Сидя перед монитором компьютера, Макс вполуха слушал быструю речь репортера, а сам пристально вглядывался в съемочные кадры с места событий, рассчитывая увидеть, хотя бы мельком, знакомую фигуру.

Но Костя на кадрах не засветился.

Глеб предположил, что Том счел разумным отыскать нору поглубже и схорониться там на неопределенный промежуток времени, пока все не уляжется. Это было логично и очень походило на правду, тем более, что Макс точно знал адрес Костиной «норки». Знал, но предпочел промолчать, ни единым словом не выдав своей осведомленности, и на то имелись определенные причины

Первая и основная — Хаос не станет использовать эту информацию.

Холодно. Снег падает все интенсивнее, и теперь на куртке остаются мокрые следы от мгновенно тающих снежинок.

В голове все крутятся слова Хаоса, те самые, которые он сказал, когда вернулся после встречи под мостом. Глеб злился, и если бы не Вера, то временной квартире, в которой дожидался Макс, пришел бы неминуемый конец. Хаос в гневе всегда оправдывает свое прозвище, разбирая хавиры по камешкам на мелкие щепки, а тут еще такой повод.

Вереница скверных событий, приведшая к закономерному итогу.