Каменный Кулак и охотница за Белой Смертью

Уж и так, и сяк смотрят дружинники, да никак не углядят, в чем дядькина тайна. Каким неведомым образом он брань кулачную в потеху превращает? Как он за мгновение до удара, что может в щепы разнести копейное древко, словно бы растворяется в воздухе, дабы тут же возникнуть справооручь от бойца и легким толчком да подножкой его навзничь опрокинуть. Со стороны поглядеть – поддается ему молодец. Так ведь нет! Знают ратари князевы, что ни на маковое зернышко никто никогда под дядьку не подлаживается, а напротив, все только и думают о том, как бы Кнутнева в бою превозмочь. Но из всей дружины княжеской еще не нашлось умельца против Волкана дольше двух кулачных взмахов выстоять.

И потому все они, от безусого нарядника[14] до седого сотника, что ни день приходят к дядьке на науку.

И уж он их учит на совесть. Недаром новгородские дружинники на всю русь славятся от моря до моря. И всякий ярл[15] за дивное счастье посчитает ратника княжеского на драккаре[16] своем пригреть. Лишь бы только тот знал слово заветное, которое Варг Кнутневе[17] своим выученикам на ухо шепчет, буде те в смертельной науке остепенились. Слов этих восемь. По старшинству. Чем старше слово, тем умелей выученик.

Вакул, воевода новгородский, – хвастал, что знает пятое. Сотники – те выше четвертого никак не поднимутся. Редкий десятник удостаивался третьего.

За хмельным столом иные бахвалы осмеливались говорить, что свыше пятого слова и нет ничего. Но только шептали они эту крамолу хриплым от страха шепотом на ухо тому, кто уже и вовсе лыка от зелена вина не вязал.

– Да брось ты, белужий сын! – отвечал ему вмиг протрезвевший товарищ: – Ты Волька-то не замай. Если он говорит, что слов восемь, знамо так оно и есть. А то, что никто во всем Новограде остатних слов не знает, – еще не значит, что их нет. Старики бают, что среди морских ярлов[18] есть такие, кто шестое слово ведает. Вот хоть бы наш конунг[19], Рюрик, что у Кнутнева в учениках с самой молодости ходит, наверняка свыше пятого постиг. И с чего было б это князю нашему в Альдейгыоборге[20] Ладожском крепость ставить? Знаешь?

– Как не знать! Крепость та верхи Волховские прикрывает и драккарам даннским да норманнским[21] не дает по стержню реки безданно на море Словенское[22] и назад проходить.

– Вот ты, пермь[23] большеухая! Ты в какой засеке рос? Уж не смердящего[24] ли ты рода, что такую несусветь несешь?