Каменный пояс, 1976

Фасад весь в трещинах, в них зеленеет мох,
дом от крыльца до крыши тронут тленом.
Клен за калиткой вывихнул колено —
хотел прийти на помощь, но не смог.
Дом грустно, как в побитые очки,
глядит вокруг глазами низких окон…
Его вчера покинули сверчки,
ему без них темно и одиноко.
Дом доживает век… Ты посмотри,
как он за годы долгие натружен
метелями и грозами — снаружи,
зачатьями и свадьбами — внутри.
Он шепотом прощается с тобой,
уже сродни старинному поверью,
стеная покосившейся трубой,
рассохшейся поскрипывая дверью.
Пойми его… Погладь его рукой
по ряби стен, по выцветшим обоям.
Пусть вам легко припомнится обоим
минувших лет счастливый непокой,
когда ты жизнь менял на чудеса,
а дом не знал ни сумерек, ни прели,
и в окнах лампы круглые горели,
и в комнатах звучали голоса…

* * *

Уживчивость… Средь прочих благ —
необходимейшее благо.
Бесцветный лик. Нейтральный флаг.
И осторожный шорох шага.

И обреченным на износ

до неминуемого часа
таится сердце-альбинос
под кожей общего окраса.

Ко всем любезная душа

не осквернит себя промашкой…
А надо б бранью — по ушам
и по лицу — ладонью тяжкой.

* * *

Друг мой единственный, слово живое,
нас, неприкаянных, стало быть, двое.
Злато в руках или медный пятак —
мы друг без друга не можем никак.

Это не глупо и это не странно…

Бродим ли вместе тропою тумана,
областью малой, страною большой,
плохо ли нам или нам хорошо —

это не блажь, не каприз, не причуда.

Просто, дружище, мы родом оттуда,
где, молодыми громами дыша,
так и взросли мы: я — плоть, ты — душа.

ДЕРЕВЬЯ

Деревья умирают позже нас,
Печальную скрывая перемену.
Сломи им ветвь иль отвори им вену —
они тебя осудят не сейчас.

Когда года туманные пройдут

и ветры их повалят и иссушат,
уже не нам, а нашим грешным душам
они за боль былую воздадут.

* * *

О эта блажь календаря,
когда — ва-банк, с туза —
в канун глухого октября
ударила гроза.

Не с целью душу омрачить,

а лишь играя в злость,
совсем по-летнему в ночи
блистало и рвалось.

И ливень шумно хохотал

над собственной виной,
что соблюдаться перестал
порядок временной.

Но в сердце вызов зрел вчерне.

Как долго ты, беглец,
в чужой скитался стороне,
чтоб хлынуть наконец!

Нежданно рушась из-за гор,

ты опоздал на грех…
Когда исполнен приговор,
помилованье — в смех.

ПРОБЛЕМЫ. ПОИСКИ. ОТКРЫТИЯ

Владимир Боярчиков КАПЛИ „ЖИВОЙ ВОДЫ“

„Убитая“ идея

По нашему внутреннему убеждению, все мы — новаторы в технике. Вопрос заключается в том, откуда берутся консерваторы?

На задворках литейного корпуса в небольшом помещении, в котором хранят все ненужное и которое в быту называют чуланом, на производстве же более точно — свалкой, сошлись инженеры-металлурги Владислав Павлович Харитонов и Константин Владимирович Мурашев. С ними гостья из ЦЗЛ Александра Бенционовна Розенфельд — женщина средних лет, с мягкими и приветливыми чертами лица.