Каменный пояс, 1978

Ровная белопесчаная дорога сперва шла прямиком, через поле, потом обогнула Горькое озеро, пахнущее гнилью, потом опять прямо и прямо по затухающим кострищам березняков и осинников. Сбрасывая листву, лес как бы уменьшился в размерах: летом каждая рощица кажется огромной, теперь же с одного края ее хорошо просматривается другой край. Вот так и с журавлевской жизнью. Она проста и сложна. А происшествие в Заячьем логу — лишь случай, один из вероятных. Это могло произойти когда угодно и где угодно, и он, Журавлев, поступил бы только так и никак иначе.

Иваново поле уже вспахано. Черный покров его, напитанный осенними дождями, уныл и величав. Я обошел Заячий лог по закраине, увязая в хрусткой листве, добрел до той сосновой посадки, половина которой желта и мертва. Здесь развлекался Козелков и упустил огонь в сухую давно не кошенную траву. Теперь я почти вижу, как жарко горела податливая хвоя, как гонимый ветром и жадностью огонь прополз по траве и валежинам на поле и кинулся на выжаренный солнцем хлеб.

Метрах в сорока от края поля оставлен маленький невспаханный ромбик с выгоревшей дотла стерней. Тут журавлевские ребята поставили знак о пожаре. К обугленному на костре столбику болтами прикручен плужный лемех, окрашенный в цвет огня. Черной краской сделана надпись:

«Спасая хлеб от пожара, здесь погиб тракторист колхоза «Труд» И. М. Журавлев».

И все. Как мало нужно слов, чтобы подвести итог человеческой жизни и выразить ее суть.

Тут меня застал Захар Петрович Кузин. Или подумал, что я могу заблудиться, или не хотел надолго оставлять меня одного. Он подошел, остановился рядом, медленно снял фуражку.

Когда мы шли обратно, одолевая вязкую пахоту, Кузин глухо сказал — мне и себе:

— Вот так оно и получается… Козелкова уже к следователю вызывали. И мне повестка придет. Или сам пойду… Половина деревни ни со мной, ни с Гришкой не здоровается, плюются при встрече и обходят стороной, как заразных… Как жить? Ивана они мне не простят. Ни под каким видом.

Сверху упал на землю протяжный журавлиный крик. В разрыве между облаками на полдень медленно удалялся ровный птичий строй.

— Вон журавли летят, — сказал я.

— Вижу, — ответил Захар Петрович, но головы не поднял, смотрел в землю.

ВАЛЕНТИН СОРОКИН ДОМ Поэма

Город взят. И лицом к закату,

Черным солнцем обожжены,

Свесив ноги, сидят солдаты

Меж зубцов крепостной стены.

Сергей Наровчатов

Пролог

Стать ее легчайшая, прямая,

Быстрые шаги ровны, бесшумны,

Поясок серебряный, плетеный,

Длинные запястья и кольцо.

Непростое — капля в ободочке

Млеющего, теплого топаза,

Редкого, искрящего, литого,

Юности ли это не к лицу!

Но кольцо, скорее, дань забавам,

Суетливой и неверной моде:

Пофорсить, принарядиться надо,

Любит дочку бережно отец.

Дом отделал — сущая шкатулка,

Прикоснись —

                    из древней сказки ларчик

Чудеса таит необычайны,

Истый клад диковин запасных!

Глава 1

Кто живет в таком красивом доме,

Что горит приятнее павлина?

Кирпичом фундамент оторочен,

Стены изразец оглянцевал.

Солнышком наполненные окна

Жмурятся,

              хохочут,

                         брызжут светом,

На ветру чуть-чуть шевелит ставень

Темные, овальные крыла!

А карниз, как драгоценный пряник,

Весь расшит в пурпурные квадраты,

Пластик и металл, стекло и камень —

Не поймешь: едино колдовство.

И фронтонов радужные перья

Машут, веерятся удивленно,

На коньке иглистая антенна,

Что пушистый, радостный ковыль.

Крыша — парус, кажется, лишь якорь

Подбери,

             и вмиг она умчится,

Белая и шустрая,

                         к свободе,

К океану распознает путь!

Истый клад, но в памяти глубокой

Прячет дом сраженье под Москвою:

Самолеты,

               пушки,

                        танки,

                                танки,

Дым и копоть с четырех сторон.

Дым и копоть, рыканье моторов,

Снег рябой, воронки и обвалы,

И хозяин храбрый с автоматом

У ворот на бруствере залег…

Армии столкнулись, и планета

Вздыбилась и рухнула громами,

Даже звезды в жутком беспорядке

Прыгали в космическую пыль.

Дом отделан заново и ловко,

Разве кто осмелится приметить

Недочет,

            недоработку — браво! —

Музыка сплошная,

                                              а не дом.

Глава 2

Кто живет в таком красивом доме,

Громко напевая, веселится,

Жениха смущенного, супруга,

Может быть, гостей сегодня ждет?

Сад богат, приземист, обихожен,

Двадцать яблонь, смирных и дородных,

Сыплют ядра лунные на травы,

Кланяются долу и грустят.

Влажная смородина чернеет,

И алеет зрелая клубника,

Вишня наливается багрянцем,

И шиповник подоспеть решил.

Помидоры пыжатся крутые,

Огурцы толстеют и кичатся,

И капуста,

              словно черепаха,

Сизоватым панцирем скрипит.

Над свеклой, редиской и укропом,

Над морковью, луком и петрушкой

Липа раскудрявилась, и медом

Пахнут листья крепче с каждым днем.

Спозаранок бурно вьются пчелы,

По лугам порхают вдохновенно

И, с тягучим грузом возвращаясь,

Удовлетворенные, жужжат!

И рябина, стройная рябина,

Высоко колышется, высоко,

Вскидывает гроздья заревые

На рассвет —

                   трепещущий пожар.

Если вздрогнет —

                         ягоды уронит,

Бусины парной, горячей крови,

Слышал я, рябинушка в России

На слезах страданий рождена.