Каменный Пояс, 1980

Итак, 17 февраля 1920 года стало торжественной датой в биографии Джалиля. Когда я показал землякам поэта выписку из регистрационной карточки, они в один голос заявили, что этот день и надо считать днем рождения сельской комсомольской ячейки.

Так я и написал в книге «Юность Мусы Джалиля». Но продолжались поиски в архивах, встречи с друзьями и соратниками Мусы, с теми, кто работал вместе с ним в Орском и Оренбургском уездных комитетах РКСМ. Хотелось найти какие-то документы о создании ячейки в Мустафино.

Наконец, пришел день, когда в фондах партийного архива удалось обнаружить папку, одно название которой привело меня в душевный трепет: «Протоколы общих собраний Мустафинской ячейки Ново-Никольского волкома, Шарлыкского района».

Открываю первую страницу.

«Протокол № 1

организационного собрания Мустафинской ячейки РКСМ 13 февраля 1920 года

Присутствовало 11 человек беспартийных и председатель (видимо, «представитель». — В. А.) Оренбургского татотдела РКСМ тов. Хакимов

председательствует Б. Маняпов

секретарь И. Залилов.

Повестка дня:

1. Доклад тов. Хакимова об организации Коммунистического Союза Молодежи.

2. Запись членов союза.

3. Выбор временного оргбюро.

Постановления:

1. Выслушав доклад Хакимова, принимается к сведению.

2. В союз записались следующие товарищи: 1. Бари Маняпов, 2. Зифа Ибатуллина, 3. Ибрагим Залилов, 4. Минегалей Маняпов, 5. Хисамутдин Аминов, 6. Зиганша Рахматуллин, 7. Абубакир Ахтямов, 8. Фахрутдин Кутлуюмов, 9. Хайрутдин Мавлекаев, 10. Каюм Кабиров».

Еще и еще раз перечитываю имена и фамилии. Большинство ребят из «Красного цветка» — детской пролетарской организации, созданной и выпестованной Мусой. Кое-кто из тех, кто постарше, например, брат Мусы Ибрагим. А Мусы в списке нет.

В чем же дело? Листаю следующие протоколы. Оказывается, что только спустя два дня Мусу принимают в комсомол. В протоколе № 3 от 16 февраля 1920 года записано:

«Прочитав заявление тов. Залилова Мусы о принятии его в Союз, постановляется — принять членом в ряды РКСМ».

Собрание, как и всегда в селе (у каждого какое ни на есть, но хозяйство), началось поздно вечером, вопрос о приеме Мусы Залилова был пятым. Закончилось собрание глубокой ночью, то есть уже на другой день и, видимо, поэтому Муса писал, что он в комсомоле с 17 февраля.

Как же все это получилось? Почему Муса не был на первом собрании и не вступил в комсомол вместе со своими друзьями? Ведь все, с кем приходилось говорить, утверждали, что ячейка в Мустафино была создана главным образом благодаря стараниям Мусы, который не раз писал и в волостной, и в уездный, и в губернский комитеты о том, что в селе много бедняцкой молодежи, желающей вступить в ряды РКСМ. Не только писал, но и ездил и в Шарлык, и в Каширинск. Вспоминали о том, что с первого дня Муса был признанным вожаком сельской ячейки.

Снова отправляюсь в Мустафино, беру с собой копии протоколов первых собраний, встречаюсь с младшей сестрой Мусы Хадичей Мустафовной, пишу во Фрунзе Ибрагиму Мустафовичу, прошу сосредоточить память на тех днях.

Проходит немало времени, прежде чем все становится на свои места. Выясняется, что, не получив ответа из укома, Муса 11 или 12 февраля отправляется в Каширинск (уездный центр был назван так в память об активных участниках борьбы за Советскую власть в Оренбуржье братьях Кашириных). А в это же время по письму Мусы в село приезжает представитель отдела нацменьшинств Оренбургского губкома РКСМ Хакимов. Он созывает молодежь и предлагает провести собрание. Ребята настаивают на том, чтобы подождать Мусу. Но Хакимов объяснил, что организационное собрание надо провести не откладывая, потому что ждать он не может, так как спешит в Шарлык по важному и неотложному делу. А как только вернется Залилов, можно будет собраться снова и принять в комсомол его.

Ибрагим Мустафович Залилов так рассказывал о том, особенно памятном для мустафинцев, собрании.