Каменный Пояс, 1982

Немало часов провели мы в беседах с Виктором Харитоновичем, его помощниками, не раз бывали в конструкторском бюро и экспериментальном цехе. У нас, считаем, сложилось достаточно полное представление об этой личности, мире ее интересов и страстей. Отсюда родилось глубокое уважение к изобретателю-подвижнику, более всего озабоченному проблемами железнодорожного транспорта, которому он верно и бескорыстно служит вот уже более полувека. Его жизненный опыт поучителен, подсказывает многое.

Документальный очерк о нашем замечательном земляке мы решили завершить «избранными местами» из бесед с ним. В ответах Виктора Харитоновича внимательный читатель, особенно из числа молодежи, найдет, надеемся, не только дополнительные штрихи к портрету нашего героя, но и какие-то полезные рекомендации для себя, для своей жизни.

Итак, мы берем интервью у лауреата Государственной премии СССР, кандидата технических наук, руководителя экспериментальной группы Челябинской дистанции пути В. X. Балашенко.

— Виктор Харитонович, что такое изобретатель в вашем понимании? Как стать изобретателем?

— Изобретателями, на мой взгляд, могут стать многие. Но для этого необходимо, прежде всего, очень хорошо знать свое производство и болеть за него. Говорят, что для изобретательства нужно иметь особый талант. Не знаю. При такой постановке вопроса можно прождать многие годы появления таланта, а дело будет стоять. Но и нельзя ставить перед собой как самоцель: стану-ка я изобретателем. Нет, надо поглубже вникать в проблемы производства и искать пути их решения. Терпение и работа — вот эквиваленты таланта. Так я понимаю.

— Руководство цехом отнимает у вас много времени и сил… Скажем, вам предоставляется возможность заняться только изобретательством…

— Не соглашусь. Да, руководство цехом отнимает время, надо каждодневно решать кадровые, хозяйственные, снабженческие, воспитательные вопросы. Но производство — это, образно говоря, и корень от земли. Здесь можно на ходу проверять идеи на практике и, что очень важно, постоянно заниматься совершенствованием конструкций. За пять лет работы мы дали пять модификаций путерихтовщика — все в своих руках. Был момент, когда меня пригласили в Московский НИИ. Да, там большой вспомогательный аппарат задействован, общение на высоком инженерном уровне. Но там конструкторы не видят практически самих машин, больше работают с чертежами, умозрительно. Здесь же я повседневно вмешиваюсь в процесс создания машины в металле, каждый день вижу ее и, как говорится, «не прохожу мимо».

— Были ли у вас периоды творческих спадов?

— Нет, такого не было. А вот слабость однажды проявил. Надоело драться за путерихтовщик, надоело тратить силы на борьбу с рутинерством. Принял приглашение пойти главным инженером в «Гипростройиндустрию» — существовала такая проектная организация в Челябинске. Вдруг узнаю: опытный образец путерихтовщика собираются разрезать на металлолом. Да лучше бы меня самого разрезали на части! И скорей — обратно на железную дорогу. В зарплате много потерял, в должностном положении. Зато вернулся к родному делу. С тех пор даже и крохотной мыслишки об измене ему не появлялось. Да и как думать о таком, когда знаешь, видишь: твои машины нужны людям, дороге, их ждут.

— Ваше отношение к физическому труду?

— Человек должен заниматься физическим трудом, уметь многое делать собственными руками. Но этот труд должен быть культурным, разумным. Мало хорошего в тяжелом «лопаточном» труде, если он составляет основное содержание рабочего дня. Ради освобождения людей от неквалифицированного и малопроизводительного труда мы и работаем — я и мои коллеги, помощники, весь коллектив бюро и цеха.

— Ваши творческие планы?

— Сейчас мне 72 года. Рассчитываю еще лет пять поработать, чтобы довести что-то из задуманного до конца. Надо! Физически чувствую себя нормально. Инженерных идей много. Так что на покой рано.

— Про вашу жизнь не скажешь, что она была безоблачной, без нервных потрясений, стрессов. Как удавалось справиться с ними?

— Помогало чувство уверенности в своей правоте. Старался не пылить сгоряча. К здравым советам оппонентов прислушивался, но на веру ничего не принимал — перепроверял.

— Ваши увлечения?

— Мое увлечение — работа. Про меня, наверное, не скажешь, что я гармонически развитый человек. Но мне нельзя было отвлекаться. Нельзя! Пусть я не занимался, скажем, рыбалкой, не познал этого удовольствия. Зато я познал другое удовольствие — заниматься техническим творчеством и видеть свои машины в работе.

— Ваше представление о счастье? Вы — счастливый человек? Удовлетворены ли прожитой жизнью?

— Счастье — делать полезную работу. В этом смысле я, по-моему, счастлив. А вот полного удовлетворения результатами труда нет. Всегда можно сделать и больше, и лучше. Строгий самокритичный анализ — расчистка пути к этому.

— Ваше пожелание будущим изобретателям, конструкторам?