Каменный Пояс, 1982

Виктор Губарев был счастлив, что поезд жизни мчал его «по перегонам, где строится социализм». Свою книгу он отправил в Новозыбков родителям с трогательной дарственной надписью: «Дорогим маме и папе. Я буду счастлив, если эта первая книжка доставит вам радость. Виктор. Челябинск. 20. II. 1936 года».

В 1936 году в Челябинск приехал поэт Илья Френкель. Почти до рассвета беседовал он с уральскими писателями, слушал их стихи, читал (тогда еще в рукописи) поэму А. Твардовского «Страна Муравия». Стихи Виктора Губарева привлекли внимание И. Френкеля, и он откликнулся рецензией на его книгу. «Губарев — даровитый поэт, — писал рецензент, — у него есть поэтические способности, он нередко находит удачную метафору — об этом говорят отдельные стихотворения, остроумные концовки («На мосту», «Слово» и некоторые другие). Почти во всей книге песенный ритм, стихи легко читаются».[6]

И. Френкель отметил и ряд недостатков: прозаизмы, неоправданные ритмические перебои, надуманные метафоры; упрекнул поэта в эстетстве, в стремлении к фальшивой красивости. И хотя последнее замечание было явно несправедливым, Виктор, по словам Н. А. Поповой, «воспринял рецензию разумно и сделал правильный вывод».

К этому времени Виктор Губарев завершил работу над поэмой «Лесная сказка» и сдал ее в Челябинское областное издательство.

Но поэме не суждено было увидеть свет. Она была безвозвратно утеряна и до нас не дошла.

Остался неосуществленным и еще один замысел. По свидетельству А. Эпштейна, который встречался с Виктором Губаревым в конце 30-х годов в Москве, на курсах ТАСС, Виктор завел разговор о своей новой поэме, условно названной «Три Ивана».

«Это будет гимн нашему всемогущему русскому Ивану, — рассказывал Губарев. — Я хочу показать трех Иванов, стоящих на трех гранях исторического развития нашей Родины. Это будет Иван Калита. Затем я покажу Ивана Грозного и его время. Третий Иван — наш современник, который совершил Великую Октябрьскую революцию, открывшую новую эру в истории человечества, который удивляет мир своими титаническими делами сейчас, а еще больше удивит в недалеком будущем» (Литературная Россия, 1966, 1 июля).

В 1937 году в челябинском альманахе «Стихи и проза» были опубликованы последние стихи Виктора Губарева.

«…Я почувствовал себя осиротевшим, обворованным жизнью, потому что все эти годы жил большой радостью ожидания встретиться с Виктором, — писал 16 февраля 1957 года Борис Ручьев матери поэта Е. В. Губаревой. — Эта встреча была бы для меня одной из самых дорогих наград… Наш Виктор до конца дней своих был (мало сказать честным) идеально чистым человеком, и уж если довелось ему умереть, так память о нем для всех, знавших его, будет дорогой и священной. Я говорю «наш Виктор», потому что для меня он был самым близким, самым задушевным другом».

Преданным патриотом Родины, талантливым и романтически устремленным, бескорыстным и самоотверженным в дружбе, открытым и честным в обращении с окружающими, скромным и самокритичным — таким запомнился Виктор Губарев его друзьям.

Но память о поэте «дорога и священна» не только тем, кому посчастливилось знать Виктора и дружить с ним.

Виктор Губарев пришел в литературу вместе с Борисом Ручьевым, Николаем Куштумом, Михаилом Львовым, Яковом Вохменцевым, Михаилом Люгариным, Виктором Светозаровым. В этой славной плеяде комсомольских поэтов 30-х годов, с которой мы связываем зарождение советской поэзии на Урале, ему принадлежит свое, особое место. Вместе с товарищами по поколению Виктор Губарев не только закладывал фундамент советской литературы, но и был активнейшим участником строительства новой социалистической действительности.

Время первых пятилеток, когда вступали в строй такие гиганты советской индустрии, как Магнитогорск, Уралмаш, ЧТЗ, способствовало возмужанию молодой уральской поэзии. Поэтический голос Виктора Губарева, отличающийся не только проникновенностью и доверительностью интонаций, но и социальной зоркостью, гражданским темпераментом и чуткостью к проблемам своего времени, и сегодня дорог нам, землякам поэта, особенно молодым.

СОДЕРЖАНИЕ

Одна судьба

Л. ТАТЬЯНИЧЕВА. Братство (3).

М. КАРИМ. Я — россиянин (4).

М. ШАНБАТУЕВ. Братство (5).

М. ЛЬВОВ. «Сколько нас, нерусских, у России…» (6).

А. КУНИЦЫН. Многоголосье (6).

И. НИЗОВОЙ. Российскому другу (37). Поклон Краснодону (37). «Не спится тракторам…» (38).

А. МЕДВЕДЕНКО. «Ты опять приснился мне, Донбасс…» (38). В раздевалке (39).

В. СПЕКТОР. «Не балует…» (40). «День осенний, дым осенний…» (40).

Т. ЛИТВИНОВА. «Копили воду небеса…» (40). «С лугов пригнали стадо пастухи…» (41).

А. АНДРЕЕВ. «Могильный холм, как террикон седой…» (41).

О. БОНДАРЕНКО. «Речитатив победы» (41). «Прозрачные дожди несли…» (42).