Каменный пояс, 1984

1

Яснее все

в преддверии зимы:
и бор вдали,
и каждый двор в поселке.
Последний дождь,
холодный день омыв,
оцепенел,
сверкающий и звонкий.
Пшеничный урожай —
краюхой на столе.
Все ясно:
год прошел
покладисто и с делом.
Но веет холодом со скошенных полей,
и ты уже не ты под небом леденелым.
Глаза твои ясны,
твой голос не спешит,
рука в руке лежит комочком снега.
И музыка молчит,
и сердце не стучит…
Зима земная.
Звезд паденье с неба.

2

Зима, зима —

пора глубоких снов
в тепле домов
и в стылой снежной сини.
Но снежный и заледенелый кров
оберегает жизненные силы.
Движение в расслабленном зерне,
толчок, и вот —
прозрачный, хрупкий, сонный,
малыш-росток
шевелится в земле,
ручонку тянет
к мартовскому солнцу.
Но снег высок,
и время не пришло,
и в чистом поле празднуют метели…
А ты, весна,
несешь в себе тепло,
поток лучей
и перезвон капели.

3

Весна,

и ты спешишь навстречу мне
через ручьи, промоины и лужи.
Малыш-росток шевелится в земле,
под облаками
зоркий ястреб кружит.
Тяжелый плуг
вздымает черный пласт,
поет мотор
под ясным сводом неба.
Весна спешит,
и дорог каждый час.
Что будет с нами
без полей и хлеба?
Так и живем.
Лишь озарит восток,
твои шаги я слышу спозаранку.
Не торопясь
развяжешь узелок,
разрежешь хлеба теплую буханку.

4

Все выше солнце,

все длиннее день.
Степные травы набирают силу.
Любовь и радость
пряча от людей,
я жду
в тебе проснувшегося
сына.
Пшеница в колос —
люди на покос.
День осушил росу
с полей рассветных.
Устало трактор тянет с поля воз.
Живет, растет трудящееся лето.
О лето, лето!
Блеск росы в траве,
полынный хмель июльского восхода,
в зените солнце,
дали в синеве,
и ты, и сын,
и поле, и работа.

ПРОБЛЕМЫ. ПОИСКИ. ОТКРЫТИЯ Очерк

Николай Терешко ВОЗМОЖНЫ ВАРИАНТЫ

Стояла осень. Пчела взятку уже не носила, но и до встречи кафтана с шубой было далече. Выбрал я недельку посвободнее да и махнул налегке в недалекий район, где много знакомых и друзей.

В степном Зауралье нет времени более красивого, чем осень. На лугах — зелень последней травы, на полях — бархат первой зяби, желтизной нижних листьев поторапливает страду кукуруза. Воздух ароматен по-особому. Не медово-хмельной от прогретого солнцем лугового разнотравья, а густо-полынный. Но сквозь его горчину уже пробивается запах свежеобмолоченного хлеба. Он радует душу, и не раз я замечал: у людей в такую пору голос становится мягче, взгляд добрее.

Но повод для столь длительной по журналистским понятиям поездки был отнюдь не из приятных. Та осень урожаем не радовала. Хлеборобам предстояла борьба за каждое зернышко, каждый колосок. Тем не менее потери зерна росли, уборочная затягивалась.

В совхозах убедился, что называется, воочию: значительное число уборочных агрегатов — комбайнов, тракторов, жаток — простаивало из-за технической неподготовленности, поломок. В разговорах механизаторы недобрым словом поминали «Сельхозтехнику» и всю ее рать ремонтников, снабженцев, наладчиков. Особенно негодовали комбайнеры: нет ходовых ремней, нет аккумуляторов, нет еще кое-каких деталей. Однако перед поездкой побывал я и в областном объединении по материально-техническому обеспечению сельского хозяйства. Там сказали, что тех же самых ремней, аккумуляторов и вообще подавляющее число необходимых для машинно-тракторного парка области запасных частей все хозяйства получили больше, чем полагалось по нормативам.

Куда же делись запчасти? Почему они оказались в дефиците? И что такое сам этот дефицит? Беседовал с одним из специалистов областного управления сельского хозяйства.