Каменный пояс, 1985

На НП штаба 489-го полка я прибыл, когда началась артподготовка. Она длилась недолго, но была такой мощной, что весь передний край неприятеля охватило сплошное пламя. Вверх взлетели камни, надолбы, стволы орудий.

Батальоны наши начали наступать с двух флангов. Их поддерживали танки. Сначала в оборону противника вклинились подразделения левого фланга. Но, встретив сильное сопротивление, залегли. Зато сделали вдруг рывок батальоны правого фланга. Они захватили важную высоту и небольшой поселок. Но комдив Романенко, наблюдавший за ходом боя, большой радости не проявил. Наоборот, он сказал командиру полка с явным недовольством:

— Почему бездействуют у маяка? Не понимаю.

— Не могут пробиться, — ответил командир.

— Что значит не могут? Прикажите! Лейтенант Копьев опытный человек.

Прошло еще минут двадцать. Бои шли на высоте и возле небольшого поселка. В огне и дыму побережье Сырве не было видно. Моментами вырисовывался лишь маяк, что возвышался на самой оконечности берега. И вот над острой верхушкой маяка вдруг вспыхнул, как факел, красный флаг.

— Наконец-то! — воскликнул комдив и облегченно вздохнул.

Флаг, раздуваемый ветром, увидели во всех батальонах. С новой силой возобновилось наступление. Теперь уже все батальоны шли неудержимо вперед, преодолевая последние укрепления гитлеровцев.

Комдив спросил командира полка:

— Кто водрузил знамя на маяке?

— Рядовой Чуфисов.

— Представьте к награде немедленно. И лейтенанта Копьева тоже.

Вечером, когда я был уже в редакции, по радио передали приказ Верховного Главнокомандующего товарища Сталина. В нем говорилось, что войска Ленинградского фронта в результате упорных боев 24 ноября завершили очищение от противника острова Сарема, превращенного гитлеровцами в опорный пункт, прикрывавший подступы к Рижскому заливу. Тем самым территория Советской Эстонии была полностью освобождена от гитлеровских захватчиков. В приказе была объявлена благодарность всему личному составу нашей дивизии.

8.2.45.

В Москву на учебу

Рано утром вызвал меня начальник политотдела Кузьмин, спросил:

— Вы в Москве побывать не хотите?

Я не понял его, недоуменно пожал плечами. Он улыбнулся.

— Не хотите, значит? А придется. Есть приказ отпустить вас в Москву на Высшие всеармейские военно-политические курсы. Жаль расставаться, но так нужно, по-видимому. — Помолчав, добавил: — А я ведь полагал, что вы за историю дивизии засядете.

Я не знал, что ему ответить. Ведь мы с ним уже составили подробный план, обсудили его с командирами частей. Я просмотрел свои походные блокноты, отметил, что из них взять, особенно о боях на украинской земле, в донских степях, в Сталинграде. И вдруг этот неожиданный приказ… Он меня обрадовал и озадачил.

— Ну что ж, — вздохнув, сказал Кузьмин. — История дивизии все же за вами. Учтите. Вы же один, кто прошел с дивизией от начала и до этих боев за остров. Словом, вы у нас самый ветеранистый ветеран. И мы от вас не отцепимся. Приедете в столицу, напишите, буду ждать.

Он хотел обнять меня, но вдруг повернулся, открыл дверь и крикнул дежурному:

— Вызовите машину!

Более двух часов мы ездили по берегу полуострова Сырве, по местам последних боев. Наши бойцы разбирали заграждения противника, обезвреживали мины. Повсюду валялись остовы боевой техники, раскачивались обрывки колючей проволоки.

Нелегко было расставаться с друзьями-газетчиками Николаем Кондратьевым, Львом Водовозовым, Тимофеем Лазаревым, с работниками типографии. Мы долго сидели вокруг стола и смотрели друг на друга. Потом Лазарев положил на стол подшивку нашей дивизионки, сказал напутственно:

— Возьмите с собой. Это наша живая память.

Через час попутной машиной я уехал на Большую землю.

9.5.45.

Великая радость

Радио сообщило: война с фашистской Германией закончена полной победой Советской Армии. Подписан акт о безоговорочной капитуляции. Москва мгновенно пришла в движение. Люди семьями высыпали из домов на улицы, площади. Чтобы пройти от Петровки, где я жил, до площади Маяковского — месту нахождения нашего учебного заведения, потребовалось немало времени и усилий. Стихийно возникали демонстрации, митинги.

Особенно многолюдна была Москва вечером. Оказавшись вместе с женой и сыном на Тверском бульваре, я долго не мог попасть на Петровку. Из всех улиц и переулков сюда собирались люди. Каждого человека в военной форме мгновенно окружали, упрашивали сказать хоть несколько слов об одержанной победе.

Добраться домой удалось около двенадцати ночи.

24.6.45.

На Параде Победы

На Красную площадь вышли всем курсом. Остановились на противоположной стороне от Кремля. Погода была пасмурная, моросил дождь, а на душе — солнце. Все наше внимание приковано к площади, приготовленной к Параду Победы. Всюду лозунги, плакаты, транспаранты с изображением воинов-победителей.