Каменный пояс, 1987

— Так вот, по комсомольской путевке я и оказался в авиации, — подтверждает Тушенцов. — Чердынский горком послал меня в Свердловский аэроклуб учиться на инструктора парашютного спорта. Вернулся — поучил ребят, сам попрыгал немного, кстати, успел ногу сломать на воздушном параде. Пришло время служить, — конечно, засияли у меня на голубых петличках «крылышки».

Нет, не случайно было такое внимание к авиации.

Вспомним предвоенную песню:

Если завтра война,
Если завтра в поход…

Будь сегодня к походу готов!

Страна готовилась к войне. И молодые с гордостью носили значки ворошиловского стрелка, буденновского конника, парашютиста. Да мало ли значков, подтверждающих боевую готовность, носило поколение Октября в конце тридцатых. Самый трудный из них, самый почетный — ГТО. Он был ответом молодых Стране Советов: «Готов к труду и обороне!»

Нелегко было заслужить «физкульторден». При сдаче ГТО, например, полагалось получить «ворошиловского стрелка», прыгнуть с парашютом, проплыть 50 метров на скорость, а еще 100 метров в одежде с винтовкой и противогазом, а еще продержаться на воде 10 минут. А еще бег, а еще полета километров лыжного кросса, а еще… Сколько потов сойдет, пока уложишься во все нормативы.

Что ни говори, а по заслугам чтили значкистов ГТО. Значки, как ордена, отливали тогда из серебра, нумеровали.

У того, что носил Константин Гуц, номер — 86364. Он хранит его до сих пор и твердо уверен: значок не раз спас ему жизнь. Нет, не попадала в него вражеская пуля на пути к сердцу. Он дал ему силу, выносливость, умение опережать противника в смертельных поединках.

В конце тридцатых им было уже за двадцать. Они выучились, обрели профессии. Александров стал архитектором, Фуклев — шахтостроителем, Гуц и Гуршина — железнодорожниками, Чураков — металлургом, Отто — геологом, Клионовский — кузнецом, Тушенцов — летчиком.

Пришло время отдачи, и они с гордостью пели:

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

Они верили в это высокое свое назначение и были готовы к свершению грандиозных планов. Но планы их, как и всей страны, перекроила война. И многим из поколения Октября ничего из намеченного не удалось сделать. Не созидать — разрушать выпало им в недолгий остаток жизни.

«22 июня, ровно в четыре часа…»

Вот как было в утро войны в Челябинске.

— Мы на массовку в бор выбрались, молодежь всего узла, — вспоминает Мария Никитична Гуршина, тогдашний секретарь комсомольского комитета управления ЮУЖД. — Хороший денек намечался, ясный, тихий. Рано еще, но все уже разбрелись компаниями кто куда. И вот приезжает парень на велосипеде, кто — не помню, отозвал меня и говорит: «Началась война». Я, конечно: «Брось шутить». А он: «Какие шутки? Сюда уже и начальник дороги едет, и начальник политотдела. Собирай на митинг…» А потом мы шли по улице Спартака, теперь проспект имени В. И. Ленина. И речь Молотова: «Без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу…» А все равно не верилось.

Не верилось. А многие с митинга шли в военкомат. И назавтра в личных делах комсомольцев стали появляться надписи: «Выбыл в действующую армию»…

Мария Гуршина до войны была в сандружине.

Для троих из наших героев боевые будни начались еще до сорок первого. Чураков и Клионовский получили боевое крещение в карельских снегах, передвигая к западу финскую границу.

В кавалерийском седле Гуц освобождал Западную Белоруссию. Четыре треугольника носил он тогда в петлицах.

Дальнейшая служба старшины Гуца продолжилась на новой границе — в крепости Брест. Он командовал взводом в 84-м стрелковом полку. Том самом, что вписан в героическую эпопею обороны Брестской крепости. Там, в музее, хранится комсомольский билет старшины Гуца, подписанный комиссаром полка Е. М. Фоминым. Выдан он был в 39-м, во время обмена комсомольских документов. Константин Петрович хорошо знал комиссара, одного из руководителей обороны крепости, потому что во все время службы входил в комсомольское бюро полка, даже будучи коммунистом. Надо сказать, работал он в армейском комсомоле и после войны — такое у него было партийное поручение.

Передо мной — снимок, отделенный от довоенных почти сорокалетием. Ветераны 84-го стрелкового — грудь в орденах, седина в висках — у могилы своего комиссара. Один из организаторов героической обороны, он был расстрелян гитлеровцами у Кобринских ворот крепости. Их семеро. Столько лишь однополчан собралось под полковое знамя. Не годы вывели остальных из строя, в большинстве — война.

Видел я в альбоме Константина Петровича и еще снимок, где он тоже со знаменем. Погоны старшего лейтенанта. Это уже конец войны, Германия. Он знаменосец бригады. Почетная обязанность — выносить знамя военной части — ему была поручена и в 84-м стрелковом полку, и в танковой бригаде.

Полгода, не больше, походил он в гражданском после действительной. Потому что началась финская кампания. Он участвовал в ней добровольцем.