Каменный пояс, 1988

Эти стихи Борис Александрович прочел в горкоме уже в мае семьдесят третьего, перед юношами и девушками, которым только что вручил комсомольские билеты. Был он чрезвычайно взволнован, празднично приподнят, взбудоражен. Таким же был и на металлургическом комбинате, во время встречи с рабочими и молодыми литераторами. Своим друзьям по «горячему цеху поэзии» он прочел главу из поэмы «Канун».

Все время съемок поэт был занят до предела. Мы видели его чуть-чуть уставшим, но зато довольным и, я бы сказал, счастливым. Ведь он снова работал!

В эти же дни произошел один любопытный эпизод. Горком комсомола аккуратно выделял нам машину, но в последний день съемок на ней уехали комсомольские вожаки на пленум обкома ВЛКСМ в Челябинск. Звоним в горком партии, горисполком — свободного транспорта нет. Тогда обратились к директору ММК А. Д. Филатову. Рассказали ему, в каком положении оказалась наша съемочная группа.

— Хорошо, поможем, — сказал Андрей Дмитриевич. — Через пятнадцать минут свяжитесь с нашим диспетчером.

Звоним через четверть часа — машины нет, через полчаса — тот же результат. А между тем, съемки не закончены, вечером же надо возвращаться в Челябинск. Все летело кувырком. Снова звоним к Филатову, и он, не кладя трубку, вызвал по селектору своего диспетчера.

— Срочно выделите любую машину, хоть мою! — отчитал Андрей Дмитриевич диспетчера. — Иначе как же мы будем выглядеть перед Борисом Александровичем?..

Да, Ручьева в Магнитке уважали и любили — от директора крупнейшего в мире комбината и до рабочего.

— Бориса Александровича мы считаем своим, — говорил нам во время съемок на десятой домне Леонид Макарычев. — Его поэзия близка и понятна всем уральцам, но особенно нам, рабочим Магнитки. Здесь, у огня, мы испытываем те же чувства и страсти, которые волновали и продолжают волновать Бориса Ручьева…

Закончили съемки у памятника Первой палатке. На бетонных плитах монумента начертаны строки Ручьева из его знаменитой «Песни о брезентовой палатке». И рядом — цветы, всегда живые. И весной, и летом, и поздней осенью.

Во время наших съемок к памятнику подошел пионерский отряд. Мальчишки и девчонки в белых сорочках и красных галстуках. Будущее Магнитки!

* * *

Перед отъездом в Челябинск мы снова собрались в ручьевской квартире. Пили крепко заваренный чай. Борис Александрович был оживлен и в то же время немного грустен: чувствовалось, ему жаль расставаться с нами. Почти за неделю совместной работы привык к нам и был предельно откровенен.

— Вот вы, ребята, сняли обо мне телефильм. Наверное, дело нужное. Но почему вы снимали только о Магнитке и — ни словом не обмолвились о том, что немало лет я безвинно отбывал на Колыме? — неожиданно спросил нас Борис Александрович.

Стало не по себе. Пытались объяснить, что, мол, сейчас (напомню читателю, это происходило в семидесятых годах) как-то не принято говорить о том мрачном времени в истории страны.

— Но ведь это же было! Из песни слов не выкинешь, — горячился поэт.

В тот памятный вечер Борис Александрович рассказал нам такую историю. В середине пятидесятых его освободили из заключения. Была зима. Непогодилось. Пассажирские самолеты не летали. На местном аэродроме приземлился случайный «почтовик». Ручьев — к летчикам, попросил захватить его на Большую землю. Они, видавшие виды, поосторожничали: мало ли кто этот бывший зэк? Отказали. Тогда Ручьев принялся усиленно доказывать пилотам, что он — поэт. Летчики рассмеялись:

— Видели мы таких поэтов! А коли так, прочитай стихи.

И Ручьев стал читать им «По слухам, поднимаясь из берлоги…» Пилоты переглянулись:

— А не врешь, что ты написал?

— Да вы что, ребята?

— За что сидел-то, если не секрет?

— А ни за что!..

Больше они ни о чем не расспрашивали.

Мы уговорили Бориса Александровича прочитать это стихотворение, а звукорежиссер Геннадий Бабаев записал его на магнитофонную ленту. В этот вечер он записал и многие другие стихи — о суровых испытаниях: на Севере и родной соловьиной Магнитке. Вернувшись в Челябинск, Геннадий передал свои записи в фонотеку областного радио. Сейчас они стали ее золотым фондом.

* * *

Мы подготовили киноленту и радиопередачу, посвященные жизни и творчеству Бориса Александровича. Премьера телеочерка «Встреча с Борисом Ручьевым» состоялась в Магнитогорске, в правобережном Дворце культуры металлургов, на юбилейном вечере поэта. На следующий день (как раз писателю исполнялось 60 лет) его демонстрировали по Челябинскому телевидению. А некоторое время спустя, в день открытия XVII съезда Ленинского комсомола, его показало и Центральное телевидение. Но это будет позднее, а 15 июня 1973 года, перед демонстрацией киноленты по местному телевидению, с теплыми словами о юбиляре выступили Юрий Александрович, бывший в то время первым секретарем обкома комсомола, и прозаик Александр Шмаков, руководивший областной писательской организацией.