Каменный пояс, 1989

— Есть, — подобострастно проговорил сержант.

— Ну рассказывайте, Фролов, как служба? — внимательно осматривая курсанта, проговорил замполит.

— Нормально, товарищ лейтенант.

Фрол не знал, почему его вызвал на беседу офицер, и стоял, тупо уставившись в снег.

— Как же нормально, когда вы проявляете неисполнительность? Почему здесь работаете плохо?

— Как плохо? — вскинулся курсант, но, вспомнив утренний урок, осекся на полуслове. «А, — подумал он вяло, — говорите, что хотите…»

С полигона рота вернулась поздно. Как поздно, Фрол не знал — своих часов не было, а на будильник возле дневального посмотреть забыл. Но по возмущению сержантов понял, что кто-то не прислал вовремя машину за людьми. Поэтому семь километров пришлось бежать, чтобы успеть к обеду. Но не успели. Борщ покрылся толстой ярко-желтой жировой броней, каша превратилась в огромную твердо-резиновую шайбу. Мясо странным образом испарилось с подноса или усохло — от него осталось только мокрое место. Только хлеб своей неизменной серой твердостью и монолитностью утверждал незыблемость армейского распорядка дня и вечность времени. Но люди не обратили на это внимание. Работа на свежем морозном воздухе возбудила здоровый аппетит. И вскоре содержимое бачков опустело.

Фрол остался в опустевшей казарме. Он сегодня заступает в наряд, но времени на подготовку совсем нет. Скоро на инструктаж, а там, смотри, и развод. Пошел чистить сапоги. Хотел так, как у сержанта Дронова, до зеркального блеска, но новая кожа почему-то совершенно не хотела отражать своей лягушачье-пупырчатой поверхностью солнечные лучи. Уж что Фрол ни делал: и плевал, и снег сыпал, и водой брызгал… Оставив в конце концов это гиблое дело, он пошел чистить бляху. Следовало еще подшить подворотничок, но наряд уже строился на инструктаж.

Фролов так и не успел подшить подворотничок. Перед разводом Дронов хорошенько его отругал и приказал устранить все недостатки до отбоя. Но время неумолимо приближалось к назначенному сроку, а Фрол не мог найти свободной минуты. То принимал наряд, потом стоял на посту у оружейной комнаты, хоть и без штык-ножа. Это оружие им будут давать только после присяги. А сейчас, сказал сержант, стоять можете с перочинными ножами. Толку от этого больше — карандаши будет чем точить для оформления дембельского альбома Дронова.

Осталось полчаса до вечерней поверки, а там и отбой. Что же делать, думал Фрол, протирая тряпкой «взлетку», как называли курсанты бетонный пол в коридоре, чем-то смахивающий на миниатюрную взлетно-посадочную полосу. Надо успеть и помыть и подшиться. Ваганова попросить бы, но он играет на гитаре свои блатные песни в каптерке. Даже дежурный туда ушел. Что ж, придется получать еще два наряда. Эх, двумя меньше, двумя больше…

И тут он заметил долговязого, задумчиво сидящего у окна.

— Слышь, Шелудько, подшей подворотничок, а то мне некогда — взлетку надо мыть. А сержант через полчаса будет проверять.

Тот молча согласился, и Фрол обрадованно скинул китель.

Вообще-то неплохой он парень, думал Фрол, надраивая оспинно-выщербленный бетон. Придется сегодняшнее разбирательство пока отложить. Ну только пока, а там посмотрим.

Фрол не заметил, как из каптерки вышел дежурный по роте и случайно подошел к Шелудько.

— Ты чье это хэбэ подшиваешь? — поинтересовался Дронов, отбирая у него куртку.

— Фролов попросил, — овечкой заблеял курсант.

— Фролов?

— Ему некогда, взлетку моет.

— Хорошо, я ему найду время! — угрожающе проговорил сержант.

Всю ночь Фрол не знал покоя. Он еще и еще раз вспоминал беседу с сержантами, проклиная Шелудько за его тупость.

После отбоя Дронов сказал, чтобы Фрол зашел в каптерку. Там, как всегда, собрался весь младший командный состав пятой роты. Только на этот раз все были одеты по форме.

— Что же это ты, Фролов, неуставные взаимоотношения проявляешь? — начал старшина.

— Какие взаимоотношения? — не понял курсант. Он, вроде бы, пока еще никого не бил, ни с кем не дрался, даже с долговязым решил разобраться в другой раз.

— А кто заставил Шелудько подшивать подворотничок?

— Я попросил его, а не заставлял.

— Это одно и то же.

— Слушай, зеленый, — ржавым голосом проговорил Дронов, — здесь «дедушка» Советской Армии не заставляет себе подшивать подворотнички. Сапоги сам чищу. Да и вообще, в роте у нас такого нет. А ты свои порядки устраиваешь? Да тебя за это…

— Подожди, Дрон, — осадил закипевшего товарища старшина. — Вот возьмем тебя, — обратился он к Фролу. — За все твои упущения и недостатки уже можно было бы хорошо отметелить. Если один не справлюсь — все вместе заломаем тебя вот здесь и обработаем от души.

Все сержанты угрожающе взяли Фрола в плотное кольцо.

— Вот теперь попробуй отсюда вырвись, — тихо проговорил старший сержант Мишин.