Каменный след

– Еду к маме, – отрезал Лигунов. – Только что узнал, что она попала в больницу. Простите, сейчас не могу вам ничем помочь.

– А мне с вами можно… к маме?

Петр Егорович плохо умел притворяться. Он с трудом попытался скрыть досадливое выражение лица, возникшее после просьбы Гурова.

– Не знаю, насколько это будет уместным, – выдавил он. – Мать в реанимации, и мне не до компаний.

– А я не помешаю, – серьезно ответил Лев Иванович. – Кроме того, к ней вас не пустят. Могут и личные вещи не принять. Я мог бы в этом посодействовать.

К Лигунову подошла совсем юная девушка и неловко прикоснулась к его плечу.

– Извините, Петр Егорович. Я просто хотела вас еще раз поблагодарить за Анечку.

И тут мужчина преобразился. Его лицо просветлело, на губах заиграла легкая улыбка. Похвала была ему приятна, тем более в присутствии постороннего человека.

– Рад, что вы справились, – добродушно ответил он. – А сейчас почему пришли? Снова проблемы?

– Нет, мы сегодня на массаж, – счастливо улыбнулась девушка.

– Дело хорошее, – одобрил Лигунов. – Ну что же, поправляйтесь. Анечке большой привет.

– Непременно передам!

«Даже как врач звезд с неба не хватает», – вспомнил Гуров слова матери о единственном сыне. Лигунова отзывалась о нем с такой небрежностью, что было неловко ее слушать. Да и сам Петр Егорович при первой встрече с Гуровым не произвел впечатления серьезного человека с твердым характером. Но сейчас, глядя на то, как участливо он беседует с мамой маленькой Анечки, Лев Иванович подумал о том, что звезды в профессии Петра Егоровича все-таки присутствуют. У него мать при смерти, за спиной стоит следователь, в семье большие проблемы, а он взял и не прошел мимо, не задрал нос, а поговорил с человеком. Нашел минутку, чтобы поблагодарить, и проявил заинтересованность. И, кажется, ведет себя искренне.

Они вышли на крыльцо. Улыбка тут же слетела с лица Лигунова. Оно посерело, прибавив ему лет пять свыше его лет.

– Подождите, – повернулся Петр Егорович к Гурову. – Я не могу сейчас быть с вами. Понимаю, у вас работа, но я действительно не могу. У меня дела. Не до вас, понимаете?

Гуров понимал. С одной стороны, он знал, что не имеет права настаивать. Петр Егорович находился не в лучшем состоянии и имел полное право раздражаться на любого, кто попадался ему на пути. По совести, Гуров должен был оставить человека в покое, дать ему передышку, тем более что никакой срочности в разговоре не было, он вполне потерпел бы до понедельника. Но существовала и другая сторона, которая пока что оставалась в тени: будучи опытным наблюдателем и в некоторой мере даже стратегом, Лев Иванович понимал, что Лигунов и в дальнейшем будет отказываться сотрудничать. В итоге доказать непричастность его матери к убийству Михайлиной будет очень сложно. Если, конечно, и в самом деле убила возможную будущую невестку не она.

Сам Лигунов мог бы уже уйти, но все еще стоял рядом с Гуровым и ждал реакции на свой отказ. Он мог бы просто обойти Льва Ивановича и удалиться, тем самым дав понять, что его решение твердо и обсуждению не подлежит. Мог бы. Но не делал этого. Был слишком хорошо воспитан, чтобы не позволять себе подобное поведение, и считал, что мужчина должен оставаться мужественным и терпеливым в любой ситуации.

Гуров это понял и оценил. Теперь, понаблюдав за Петром Егоровичем со стороны, он вдруг увидел перед собой совсем не того суетливого человека, жалобно заглядывающего в глаза и пытавшегося схватить следователя за руку, которого увидел в первый раз в квартире его матери. Тогда Лигунов и выглядел, и вел себя иначе. Был взволнован и даже напуган. Но сейчас он все еще пытался оставаться хорошим сыном, несмотря на то что его мать оказалась хладнокровной убийцей. Да и кто, кроме него, мог бы теперь о ней позаботиться? Внук, от которого на километр разит перегаром? Да перестаньте.

– У следствия есть причины полагать, что Елизавета Ильинична не имеет никакого отношения к убийству Карины, – сказал Гуров. – Чтобы это доказать или опровергнуть, мне необходимо еще раз поговорить с вами, Петр Егорович. Может быть, это будет не последний наш разговор.

– Подождите, подождите, – забормотал Петр Николаевич. – Мама ни при чем? Да? Я вас правильно понял?

Гуров увлек Лигунова за собой, подальше от выстроенных возле стены детских колясок и ярких самокатов. Петр Николаевич послушно пошел за ним.

Оказавшись за воротами, Гуров закурил. Это место было в тени, прохожих почти не было.

– Почему вы молчали?

– Потому что это всего лишь версия, – ответил Гуров. – Но я считаю ее довольно правдоподобной.