Каменный след

Дверь из соседней комнаты приоткрылась, на пороге появился Стас.

– Лев Иванович? – коротко обозначил он свою позицию.

Гуров едва заметно качнул головой. Стас ждал.

– А, Лев Иванович? Скажете хоть что-нибудь? – издевательским тоном спросил Женя.

Гуров поднялся со стула, сложил руки на груди.

– Вы правы. Вам не следовало приходить в квартиру. Я поговорю со своими коллегами. А насчет тупых вопросов могу сказать одно: важную часть моей работы составляет сбор информации, которую я смогу раздобыть только в процессе допроса. Вы покурили?

Из-за спины Стаса показался хмурый Дроздов.

– Я все, – сообщил он и пошел в сторону выхода.

– Домой?

– Ну а куда еще? На Петровку.

– Подождите, пока мы закончим, а потом запускайте экспертов, – попросил Гуров. – И… разберитесь там. В коридоре.

– Понял, – бросил через плечо судмедэксперт.

– Вы ее увезете сейчас? – спросил Женя.

Гуров посмотрел на Дроздова. «Отвечай ты, – читалось в его взгляде. – Вы-то уезжаете, а мы остаемся». Дроздов в ответ неприязненно дернул нижней губой. В его служебные обязанности не входило общение с родственниками жертв преступлений. Он бы с удовольствием их вообще обходил стороной, чтобы не видеть. Вот чтобы никогда и ни одного.

– Не будем терять времени, – спас его Гуров и взглянул на Женю. – Вы сказали, что ночевали у друга. Он как вообще, на звонки с неизвестных номеров отвечает?

Судмедэксперт неслышно прикрыл дверь. Петр Егорович и Женя растерянно посмотрели ему вслед, после чего Женя вернулся к отцу, сел на диван и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Петр Егорович нарочито бодро потрепал его по колену. В его глазах блестели слезы.

«Отец переживает больше, чем сын? – подметил Гуров. – За кого или за что?»

Стас Крячко, все это время стоявший в другом конце комнаты, вернулся к Лигуновой.

Елизавета Ильинична, которой по паспорту было почти восемьдесят, совершенно не выглядела на свой настоящий возраст. Вот есть такие люди обоих полов, которые, достигнув определенного уровня физической слабости, в некотором роде замирают на этой точке. Некоторые достигают ее, находясь в самом расцвете осени своей жизни, и потом, даже спустя десятилетия, внешне уже не меняются. С Елизаветой Ильиничной произошел именно такой случай. На вид ей можно было дать шестьдесят с небольшим, и черт его знает, как ей удалось так хорошо сохраниться.

Первым делом Лев Иванович посмотрел именно на руки Лигуновой: их тремор был незначительным, но удержать оружие в том положении, когда ты можешь точно прицелиться, они вряд ли смогли бы. Ствол бы гулял из стороны в сторону, что заставило бы «мушку» ходить ходуном.

– Елизавета Ильинична, здравствуйте, – с осторожностью произнес Гуров, зайдя в комнату, где его ожидали подозреваемая и Крячко. – Как вы себя чувствуете?

Лигунова прищурилась, всматриваясь в лицо Гурова. Очки она при этом держала в руках.

– Спасибо, мне оказали помощь, – ровным тоном ответила она. – Подскочило давление. Сейчас все в порядке.

Это была ее спальня. Сама Елизавета Ильинична сидела на краю двуспальной кровати, застеленной пестрым шелковым покрывалом с длинной бахромой из красных нитей. Рядом с ней на покрывале лежал электрический тонометр.

– Садитесь, – указала Лигунова на кровать. – В спальне один стул, его занял ваш коллега. Если вы захотите присесть, то придется выбрать для этой цели мою кровать. А я не могу подолгу стоять, поэтому придется вам делить со мной ложе.

Она холодно улыбнулась. Гуров притворил дверь и остался стоять у порога.

– Ничего страшного, я вполне могу постоять, – ответил он.

– Другого ответа я и не ждала. Не знаю, зачем вы здесь. Я все уже рассказала Станиславу Васильевичу, а до этого какому-то другому следователю. Слишком много суеты ради меня, не находите?

– Мы полицейские, нас сюда отнюдь не праздное любопытство привело.

– Кроме вас, в доме полно других людей в форме, – отчеканила Лигунова. – Я помню те времена, когда на место преступления пускали только следователя, эксперта-криминалиста и фотографа. Иногда были кинологи. Еще реже появлялись сотрудники уголовного розыска или участковые оперуполномоченные. Понятые – и те жались к стенке. И сразу все через порог не переступали, а ждали своей очереди. Таких толп, как сейчас, не было и в помине. Поэтому следы не затаптывались, никто впоследствии не путался в отпечатках пальцев, а уголовные дела раскрывали исключительно с использованием своих умственных способностей, а не с помощью электроники. Странные времена наступили, бардак во всем. Чем мощнее нас прижимает к своей груди научно-технический прогресс, тем больше возникает спорных вопросов, не так ли? Не кажется ли вам, Лев Иванович, что давным-давно, когда вы заезжали поздравить моего мужа с праздником, все было немного… немного более правильным? М?

Гуров покосился в сторону Стаса. Тот тут же отвел взгляд.

Лигунова посмотрела на свои очки, которые держала в руках, но не надела их. Лишь повертела в пальцах, как бесполезную вещь.