Каменный след

– Но нам это на руку, – возразил Гуров. – Не придется таскаться в больницу и дожидаться часов приема. Вчера, когда я обходил соседей и расспрашивал их о консьерже, то и о Елизавете Ильиничне кое-что узнал. Прежде чем стать домоседкой, она активно общалась с людьми, заходила к подруге на чай, вместе с ней ездила на дачу. Ее покойного мужа вспоминают с теплотой и уважением. А некоторые, я бы даже сказал, с исключительным пиететом. Не знаю, в чем тут дело. Может быть, все сводилось к заискиванию перед этой семьей, ведь супруг Елизаветы Ильиничны занимал высокий пост в МВД, а у нас чем ты главнее, тем чаще тебе будут улыбаться. Помнят и невестку – бывшую жену сына Лигуновых. Приличная, говорят, была женщина. Все изменилось после того, как они развелись. По наблюдениям соседей, именно тогда Елизавета Ильинична и превратилась в Снежную королеву. Целиком сосредоточилась на внуке. Оборвала все связи с подружками вплоть до того, что не отвечала на их телефонные звонки. Будто бы боялась, что ее начнут расспрашивать, лезть в ее жизнь. Будто старалась спрятать то, что уже было всем известно. Отсюда вопрос: а почему мальчишка остался жить с бабушкой? Почему не выбрал отца или мать, которые разъехались в разные стороны? Или сама Елизавета Ильинична так решила? Или они сами воспользовались возможностью спихнуть ребенка на бабушку? Лигуновой эта тема неприятна, она не хочет ее обсуждать. Не касается вообще, а если приходится, то мгновенно «закрывается». Намекнула лишь на то, что сын не смог сохранить свой брак. Тот факт, что она убила девушку своего внука, может указывать на ее нестабильное психическое состояние. Возможно, истоки этого состояния и идут с некоего душевного разлома, случившегося как раз-таки в момент развода ее сына с матерью Евгения. Я, как и Стас, не могу уложить в голове то, что подозреваемую в убийстве вдруг отправляют под домашний арест. Это нонсенс, я с таким раньше не сталкивался. Но не нам спорить с судебной системой. Хотелось бы покопаться в ее прошлом, это может привести к событиям в будущем. К убийству Карины.

– Полагаешь, развод сына повлиял на Лигунову именно так? – с сомнением спросил Орлов. – То есть она что, все эти годы взращивала в себе внутреннего маньяка, который среагировал на Карину?

– Я не об этом, – ответил Гуров. – Но в целом ты правильно все понял. Не исключено, что Елизавета Ильинична вообще не доверяет женщинам. Смотрите сами: развод сына из-за неверности снохи повлек за собой отказ от общения с подругами, хотя те были вообще ни при чем. Карина, сама того не понимая, могла разбудить в памяти давние обиды на весь женский род. Соответственно, Лигунова вполне могла выбрать девушку как объект для мести. В результате случилось убийство.

Орлов и Крячко слушали не шелохнувшись. Закончив, Гуров обвел их вопросительным взглядом.

– Ну хорошо, – хлопнул он рукой по колену. – Я хочу использовать Лигунову в интересах следствия. Ее показания помогут раскрыть убийство Василия Васильевича.

– Я так и знал, – ожил генерал-майор. – А то все думаю, к чему ты клонишь?

– Оба преступления могут быть связаны между собой, – убежденно произнес Гуров. – Старик общался с Лигуновой, о чем сам рассказал нам со Стасом. Кроме того, я обнаружил одну интересную деталь. Журнал, в котором он делал пометки о всех посторонних, посещавших жильцов подъезда, просто пестрит записями о том, что Лигунова все-таки принимала гостей, хотя заявила об обратном.

– И часто у нее бывали гости? – спросил Орлов.

– Гостья. Пару раз в неделю с января этого года забегала к ней точно. Думаю, и раньше заходила. Оставалась на пару часов, не больше.

– Может, массажист или сиделка, – предположил Стас.

– Может быть. Ее зовут Людмила. Именно это имя консьерж писал напротив фамилии Елизаветы Ильиничны. Это все, что удалось узнать.

– В день накануне убийства Михайлиной гости у Лигуновой фигурировали? – цепко спросил Орлов.

– Нет, – мотнул головой Гуров. – Меня это несколько озадачило. Тоже ведь надеялся, что в журнале будут данные на кого-то, неизвестного нам пока. Или, на крайний случай, вырванный лист.

Стас хмыкнул:

– В идеале запись типа: «Михайлину убил… некто», да, Левушка?

Гуров пожал плечами.

– Да хоть бы и так. Но нет, листы все целые, ни одна запись не вымарана.

– Вы, господа-товарищи, исключаете человеческий фактор, – включился в разговор генерал-майор. – Старик мог не записать в талмуд – запамятовал, в частности. Или его попросили. Или был занят.

– Петр Николаевич, судя по всему, Репник ответственно относился к своей должности! – отмахнулся Гуров. – Не записать – не мог.

– Подожди, – вклинился Стас. – Старикан помогал всем подряд. Могло быть такое: кому-то сумки подносил к лифту, тут в подъезд вошел… некто давно знакомый, поздоровался и пошел к Лигуновым. Пока то да се, консьерж и запамятовал. Могло так быть?

– Так, господа полковники, считаю этот разговор бессмысленным. Это все допущения, а нам нужны факты, – резко прекратил дискуссию Орлов. – Вперед, носом рыть, искать факты и улики!

– Есть! – в два голоса рявкнули полковники и вышли из кабинета.