Каменный век деревянных людей

Переплывать, тем более с оружием, Виш не рискнул. А напиться – напился. Вкус воды показался странным, отдающим сокровью.

Слева, из-за излучины, что-то выплывало. Сверкающее в глаза солнце не позволяло рассмотреть, что. Однако быстрое течение скоро принесло тёмные предметы поближе. И Виш ахнул: по реке несло совершенно высохшие трупы. Причём четвертованные: без конечностей и голов. Колоды. Их будто специально высушивали на солнце, а не просто высосали сокровь.

Виш оцепенел: кто это сделал? Неужели жуки, схватив друзей, пообкусывали ветверуки и ногокорни, высушили на солнце и столкнули в речку.

А если не жуки, то кто? Сокровожадные туземцы? Но разве можно убивать друг друга, когда вокруг столько гусениц? Может, безумцы?

Так или иначе, двигаться вверх по реке нельзя: там враги. А моря там нет и быть не может.

Беспрерывно оглядываясь, Виш поспешил вниз. Ему показалось, что сумасшедший, убивший неведомых (или наоборот, близких и знакомых) люрасов, скоро покажется из-за излучины, восседая на одной из колод. У него длинные усы, как у жука, и челюсти, как у гусеницы. А в остальном – люрас-люрасом.

Догнав одну из колод, Виш увидел то, что не заметил раньше: с неё содрали и кожуру!

В панике Виш бросился подальше от реки. Он привык, что реки дают жизнь, дают питьевую воду. А эта река несла смерть.

Виш бежал, вывернув голову назад: он боялся, что сзади появятся сумасшедшие. И если заметят Виша, он тоже присоединится к плывущим колодам, в том же виде. Надеяться на пику и меч бесполезно: врагов наверняка больше.

Но бежать, глядя назад, неудобно: надо смотреть под ноги. Иначе можно упасть.

Виш повернул голову… и остолбенел.

Он чуть не наткнулся на гусениц.

Твари почти сплошь покрывали расстилающееся перед ним поле.

Гусеницы здесь жили небольшие, по колено, и лишь некоторые доходили до пояса. Но их было много, очень много. То одна, то другая, завидев Виша, оставляли еду – невысокие лопушистые кустики, верхушечные листья которых начинали заворачиваться внутрь, наподобие головы люраса – и устремляли взор на Виша.

Пока только смотрели.

«Назад, в воду!» – в панике заметался Виш.

Но вернуться не успел: вдоль берега, словно стараясь отрезать его от реки, двигался небольшой отряд жуков, которые нервно поводили длинными усами – верно, в поисках Виша. А из-за берегового склона поднимались новые и новые бестии!

Виш обнажил мечи – свой и Люца. Вот когда тот пригодился!

Но принимать бой в окружении значило неминуемо погибнуть.

«Бежать! – подумал Виш. – Хоть какой-то шанс…»

Рубанув ближайшую гусеницу и даже не взглянув, куда пришёлся удар, Виш перескочил через неё и помчался к гряде тёмно-зелёных кустиков. Возле них, показалось Вишу, гусениц поменьше.

Кустики выросли повыше пояса, поэтому Виш надеялся укрыться. Может, потеряв его из виду, гусеницы успокоятся?

Одна, а затем и вторая гусеница бросились наперерез, но Виш, действуя обоими мечами, отразил обе атаки. Желанное укрытие приближалось.

Рядом с кустиками, действительно, гусениц не оказалось. Виш перемахнул через невысокие заросли и притаился. Но любопытство пересилило страх, и он осторожно раздвинул ветви, чтобы посмотреть: что делают гусеницы?

И удивился: гусеницы останавливались вдалеке или сворачивали в сторону, словно боясь приближаться к тёмно-зелёным кустикам.

Несколько мгновений Виш размышлял: почему так происходит?

«Неужели гусеницы боятся диких неподвижных? – мелькнула догадка. – Запах, видно, у них другой…»

И кощунственная мысль посетила его. Посетила – и он ужаснулся ей.

Виша заколотило. Но не от страха. А от того, что он собрался сделать. От того чудовищного святотатства, которое вознамерился совершить.

Но выхода не оставалось: вернуться домой следовало любой ценой.

И Виш принялся за неслыханное дело.

Слёзы текли у него из глаз, он беспрестанно шептал:

– Простите, простите меня, простите, Неподвижные Собратья!

А руки делали страшное: Виш обрывал тёмные листочки и засовывал в поясные карманы, он ломал тоненькие веточки и оплетал вокруг себя. Он делал это, шатаясь от ужаса совершаемого, слёзы текли по лицу и смешивались с вытекающим из обломанных веточек соком – а может, сокровью. И он приклеивал ею листочки к голове…

На прощание Виш встал перед изуродованными кустами на колени и прикоснулся к ветвям дрожащими пальцами, стараясь передать все чувства, которые его обуревали. Несколько капель сока упало на ладонь. Виш растёр их по лицу, и ему показалось, что кусты простили его…

Теперь идти стало гораздо легче: гусеницы шарахались в стороны, едва ветерок доносил до них новый запах. Виш шёл, словно большая головешка, горящая зелёным.

Он вспомнил, как полыхал Кук. Вишу показалось, что сейчас он напоминает собой подобное зрелище, только пожар получается не обжигающий, а холодный.

Виш почувствовал в себе новые силы, но кроме них – и острое чувство… нет, не благодарности, хотя благодарность тоже присутствовала, но острое чувство сродства с неподвижными тёмно-зелёными растениями.