Каменный век деревянных людей

«Может, яйца каких-нибудь насекомых?» – с надеждой подумал он, поднося колобок ко рту.

Но, откусив кусок, почувствовал, что тот застрял в горле: из места раскуса торчала чёрная круглая косточка…

«Семечко! – панически подумал Виш. – Семечко Неподвижного Собрата!»

Воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, Виш осторожно вынул кусок изо рта и положил на землю. А второй кусок, с семечком, постарался зарыть в землю. Вдруг оно как-нибудь прорастёт…

«Каннибалы! – в отчаянии подумал Виш. – Они едят семена Неподвижных Собратьев!»

Он оглядел собравшихся. Все ели с аппетитом. Видно, никакие угрызения совести их не мучали.

«Так они и меня могут съесть! – мелькнула в голове мысль, но Виш прогнал её, подумав вслед: – Ну, это уж слишком!»

Но есть хотелось, и Виш принялся выбирать из предложенных яств те, которые – он твёрдо знал – имели известное происхождение. Но таких оказалось немного, и он не наелся.

«Ничего! – подумал он. – На завтра объявили охоту на гусениц. Вот тогда и отъемся!» А пока украдкой выпустил несколько корешков из подошв, благо сидел на них, и немного попитался. Почву поляны пиршеств пропитало множество питательных веществ, и он обошёлся всасыванием.

– Музыку! – старейшина хлопнул в ладоши.

Сразу же несколько сидящих за столом люрасов отставили в стороны чаши, и, подхватив кто на чём сидел, организовались в оркестр. Тут были и барабанщики, и ксилофонщики, ударяющие молоточками по разложенным в ряд пластинам.

«Барабаны! – узнал Виш. – И ксилофоны!»

Он благоразумно не стал спрашивать, из чего сделаны музыкальные инструменты. Тут материал мог быть только один. Правда, порой попадалась обожжённая глина.

Местные ксилофоны издавали более мягкие звуки, чем ксилофоны на родине Виша. Там они представляли собой разложенные сланцевые пластины разной толщины, по которым ударяли косточкой. Здесь же пластинки были деревянные…

Но звук – Виш не мог не признать – получался чудесный.

«Может, это поёт душа Неподвижного Собрата?» – с благоговением подумал Виш.

Барабаны тоже встречались на родине Виша. Но если там их делали из глины с натянутой сверху лягушачьей кожей, то тут… Да и насчёт кожи Виш сомневался: не точно ли такой слой луба видел он на сломленном бурей Неподвижном Собрате, когда пробирался через лес? Теперь Виш сомневался и в том, сломала ли Неподвижного Собрата действительно буря?

Музыканты завели затейливую мелодию. Вишу она показалась знакомой. Он недоумевающе прислушивался до тех пор, пока сидящие за столом не затянули песню. Виш с удивлением узнал в ней старинную застольную, которую часто слышал дома. Но слова немного отличались.

Подтягивая песню, иногда – невпопад, Виш продолжал разглядывать музыкантов.

Гусли он узнал. И домру – тоже. Но сделали их не из глины, а… Виш не стал развивать мысль.

Флейты играли и костяные (это немного успокоило Виша) и деревянные (тут он снова расстроился). Ну а глиняные свистульки у ребятишек ничуть не отличались от тех, на которых играл в детстве сам Виш!

Песня закончилась. Музыкантов вознаградили сочными аплодисментами.

– Сейчас будет песня… – шепнула Лил Вишу. – Фил всегда поёт, когда кто-нибудь погибает…

– А кто такой Фил? – тоже шёпотом спросил Виш.

– Брат Фика… Т-с-с!

На площадку вышел Фил. Он держал в руках невиданный Вишем инструмент: в расщепленном… полустволе Неподвижного Собрата торчали рыбьи косточки разной высоты. Дёргая за них, Фил выводил замысловатую мелодию.

Звуки поплыли над сидящими люрасами.

И словно не рыбьи косточки дёргал Фил, а трогал каждого за сердце. Высоким голосом он завёл песню о Гере. В песне Фил перечислял все подвиги погибшего, рассказывал о том, как скорбят друзья. Многие за столом пригорюнились.

Под конец Фил пропел о том, как Гер подлетает к солнцу и оно радуется его прибытию. За столом сразу приободрились.

Такое Виш слышал впервые. О таком ему никто не рассказывал – ни Чер, ни Гач. Это было ново и потому интересно.

Пиршество затянулось допоздна, благо светили все три луны, и видно было почти как днём.

А потом Лил проводила немного захмелевшего Виша домой. Но он и трезвый ни за что не отыскал бы дом в темноте.

Лил запалила от очага лучину, и стали видны бегающие по потолку маленькие ящерки.

– Это гекконы, – пояснила Лил. – Они ловят мух. Те очень противно щекочут уши по утрам. Гекконы – наши друзья.

Перед сном Лил снова набрала пепла из очага и припорошила головы себе и Вишу. А затем натёрла его и себя.

Прикосновения Лил оказались очень приятны, но Виш всё же спросил:

– Для чего это?

– От клопов и блошек, – спокойно ответила Лил. – Они боятся пепла и золы. Если не натереться, ночью они могут заползти в дом и напиться сокрови. Некоторых, говорят, заедают до смерти! Но я таких случаев не припоминаю.

«Да, – подумал Виш, – здесь не только благодатная, но и очень опасная земля!»

А вслух спросил:

– А днём посыпаться пеплом можно?

– Конечно, – удивилась Лил. – Даже нужно. Если идёшь в лес. Там клопы и блошки падают с деревьев. На лугу их нет.