Камер-фрейлина императрицы. Нелидова

   — Но я как раз и хотела вам предложить после такой сырости стакан подогретого вина с кореньями, чтобы избежать простуды. Это великолепное средство, тем более перед обедом, который вас заждался.

   — У вас глухое сердце, великая княгиня. Вы словно нарочно предлагаете всё то, что в данный момент совершенно неуместно. Подогретое вино с кореньями вместо рюмки доброй водки с куском чёрного хлеба! Вы просто неподражаемы!

   — Вот вы и развеселились, ваше высочество. Поверьте, я не держу зла за все проявления усталости и дурного настроения, которые у вас бывают. Они посещают каждого из нас. А вы ещё здесь, господа? Вы больше не нужны великому князю и можете оправляться по своим покоям. Сегодня его величество будет обедать в тесном кругу, и ваше присутствие необязательно. Вы же вообще можете себя считать свободной до вечера, мадемуазель Нелидофф. Конная езда не пошла вам на пользу. У вас слишком бледное лицо, и вы еле держитесь на ногах. Идите к себе. Я пришлю за вами, когда вы мне понадобитесь.

   — А теперь слово — и окончательное слово — принадлежит мне! Буксгевден, мы с вами отлично сегодня закусим — сейчас я отдам распоряжения повару. Мадам Буксгевден, я хочу вас видеть вместе с мадемуазель Нелидофф за моим столом и сейчас и уж, само собой разумеется, за ужином. Я благодарю вас за очаровательную прогулку, когда свежесть ветра и дождя вливают удивительные силы и заставляют ощутить все запахи и силы земли. Вы согласны со мной, не правда ли, Буксгевден? А в обществе таким умелых амазонок, как наши спутницы, тем более. И за дело, господа! Наши дамы, вероятно, захотят переодеться, зато мы с Буксгевденом прямо направимся и закусим.

   — А ваша обувь, ваше высочество...

   — Что же именно хотите вы сказать по поводу моей обуви, великая княгиня? Вам нравится или, напротив, совсем не нравится её фасон?

   — Они оставляют влажные следы на паркете. Её лучше сменить.

   — Подумайте, вы скомандуете мне вымыть руки перед едой и переобуться на ваш манер! Вы смешны, великая княгиня!

   — Боже, что же это? Любое моё такое простое замечание вызывает бурю с вашей стороны. Но ведь это так естественно заботиться о порядке во дворце, и я, кажется, никогда не пренебрегала своими прямыми обязанностями.

   — Во всех отношениях, великая княгиня, во всех отношениях. Но нельзя ли вас попросить этими заботами и ограничиться, не вторгаясь в мои дела, в моё поведение и привычки? Вы уже приготовили стол? Проверили его? Почему на нём так мало приборов?

   — Но я предполагала, что в тесном семейном кругу...

   — И приняли решение, не получив на то моего разрешения. Так скорей исправляйте свою ошибку и бестактность. Это лишний раз напомнит вам, кто хозяин в этом доме и каково значение моего слова. Буксгевден, где же вы? Мы начинаем.

* * *

Екатерина II, М.С. Перекусихина, И.С. Роджерсон

— Государыня матушка, ваше величество, с радостью вас великой — с прибавлением семейства! Внучка вам Господь всемилостивый послал, внучонка! Да такого крепенького, здоровёхонького!

   — Погоди, погоди, Марья Саввишна, по порядку давай сказывай. Родила, значит, великая княгиня. Да что это так быстро? Вроде с утра ещё и разговоров никаких не было.

   — Что вы, государыня, какие разговоры! Роджерсон и то ко времени не поспел. Мальчонка-то наш, сам сказывал, прямо в руки нашему дохтуру и выпрыгнул. Ни тебе забот, ни тебе хлопот — одна радость. Да и сам Иван Самойлович с минуты на минуту к вашему величеству прибудет — хотел только пыль дорожную с сапог стряхнуть. Фрак приодеть.

   — Как Иван Самойлович? А с роженицей почему не остался?

   — Нужды, говорит, никакой нет. При таком сложении да здоровье, как у великой-то нашей княгини, ей хоть сегодня за обеденный стол со всеми садиться. Ничего, сказывал, ей не сделалося.

   — Ваше императорское величество...

   — A-а, это ты, Иван Самойлович. Ну, рассказывай, рассказывай, как дела у нас пошли? Что роженица наша? Что великий князь? Слыхала, что без тебя дело обошлось, так что на усталость не жалуйся.

   — Да как бы посмел, ваше величество! Оно и верно: на лучших лошадях домчаться не успел, а уж повивальная бабка младенца в руках держит. Молодчина твоя Маша, государыня.

   — Положим, что не моя. А имени этого терпеть не могу, сам знаешь. Хороша Маша, коли ни одного слова русского выговорить толком не может — так исковеркает, что и смысла не поймёшь. О дитяти говори!..

   — Младенец отличный, ваше величество. Как заревел — хоть уши затыкай. Великая княгиня тут же его на руки забрала. Сказала, сама кормить станет, никаких кормилиц ей не нужно.

   — Ей не нужно! Кто у неё спрашивать станет. Младенца у неё завтра же возьмём. Кормилицу ещё раз нынче же осмотришь. А покои для младенца давно приготовлены в моей половине — там его и поместим.

   — Нелегко тебе будет, государыня, с великим князем. Он, как я понял, тоже на ребёнка рассчитывает.