Камер-фрейлина императрицы. Нелидова

Подлец! Как есть подлец. Вот где ему про все дела придворные всё знать удаётся! С Гришей посоветовалась. Удивился: а почему бы и нет? Настасья его в твою пользу, матушка, повернёт. Уж она в девках противу всякого разума да обычая засиделась. Молодого да красивого мужа как зеницу ока сторожить станет. От неё далеко не уйдёт. А коли решится, она тебе всё как есть доложит. Бога надо благодарить, что всё так складно устраивается. Не мне тебе, государыня, советовать, а только на мой разум тянуть с такой свадебкой не стоит. Одной заботой меньше станет.

   — Государыня, могу ли потревожить вас в вашем полуденном отдыхе? Если не ко времени пришёл, велите прочь идти.

   — Можешь, можешь потревожить, Иван Иванович. Вижу, новость у тебя спешная. Весь ты взволнованный. Как со здоровьем-то?

   — Грех, государыня, Бога гневить. Другая у меня забота, совсем другая. Биби мне загадку загадала.

   — Биби? Ну и впрямь удивил. Что же это вы с ней вдвоём решить не смогли? Биби женщина решительная.

   — То-то и оно: замуж собралась. В её-то годы!

   — Замуж? Вот и отлично. А что годы не больно молодые, тем паче торопиться следует. Неужто ты бы хотел, чтобы она всю жизнь около тебя одного провела? Несправедливо это, Иван Иванович, совсем несправедливо. Сколько твоей Биби?

   — Тридцать пятый год пошёл.

   — Бог мой, как летит время! Но как ни говори, 35 — очень много. Ты бы и впрямь времени не тянул.

   — Государыня, но вы даже не спрашиваете об интересанте. Как будто сами всё знаете.

   — Откуда же, Иван Иванович? Думаю, сам, как захочешь, скажешь.

   — Как не сказать! В том-то и вся загвоздка, что случайной он человек при екатеринином дворе, пришлый. И с репутацией сомнительной — лучше до корней не докапываться. Де Рибас это, государыня, конфидент Орлова-Чесменского, что прислал он к тебе с вестью о поимке авантюрьеры. Каково?

   — А чего ж от меня-то ждёшь, Иван Иванович? Чтоб руками всплеснула или в обморок упала? Де Рибас так де Рибас. Чем молодец для Биби нехорош? Радоваться надо, что в свои годы Биби такого красавца охомутала. Вот уж ей красавицы наши позавидуют!

   — И впрямь так, государыня, думаешь или подшутить над Бецким решила? Мне-то не до смеха.

   — А напрасно, Иван Иванович. Давай-ка в деле твоём семейном досконально разберёмся. Говоришь, происхождения молодец сомнительного.

   — Как иначе скаясешь, государыня? На словах — сын какого-то там испанского дона, в неаполитанской службе пребывающего, и французской дворянки, по неизвестной причине в Парме родившейся. О доне у посла испанского узнать потщился, только плечами пожал: не знает такого. А французской дворянке в Парме чего делать? Полагать надо, верны слухи, что всего-то наш красавец сын неаполитанского кузнеца, а уж о матушке никто и речи не ведёт. Не из таких кругов, чтоб кто-никто о ней помнил.

   — Если и так, тебе-то что, Иван Иванович? Как ты породу Биби определить сможешь? На людях, конечно. Кто она будет?

   — Как можешь, государыня! Биби у сестрицы моей покойной как родная дочь в Париже воспитывалась. Образование какое получила! Какие люди к тебе на аудиенцию приезжают, а только Биби может их разговором развлечь, в грязь лицом лучше всех твоих фрейлин не ударить. Сколько лет не с кем-нибудь — с хранителем Венского музея Дювалем в переписке состоит. Вы послушайте только, государыня, как Биби в одном из последних писем на рекомендацию Дюваля прочесть книгу «Картины революции» отозвалась. Вам, государыня, не постыжусь ответ такой передать. «Я, — написала, — надеюсь, что книга эта меня несколько просветит в отношении периодов человеческого сумасшествия». Каково, государыня?

   — Уймись с дифирамбами своими, Иван Иванович! Тут тебя остановить никому не под силу. Так неужели ты думаешь, что я кому ни попадя воспитание графа Бобринского могла поручить, а? А вот Осипу Михайловичу доверила бы без боязни. Значит, увидела в нём достоинства, и немалые, хоть лет ему всего двадцать шесть. Потому он от меня и чин капитана получил, и к сухопутному шляхетному корпусу причислен. А уж воспитание графа Бобринского совсем особое поручение. Сам знаешь, люблю его больше всех остальных детей, хоть и не радует меня граф своим характером.

   — Да уж, граф больше всех предложению де Рибаса обрадовался. Мол, все вместе встречаться у Бецкого будем, то-то веселье у нас пойдёт.

   — Ему бы только веселье! Да надеюсь, Биби вместе с Иосифом Михайловичем этого недоросля приструнят. От тебя-то, Иван Иванович, строгости необходимой не жду. Тебе бы только монастырок моих опекать, с них пылинки сдувать.

   — Выходит, надо мне соглашаться, государыня.

   — Выходит, Иван Иванович, выходит. Со свадьбой, как говорила, не тяни. Сама на ней буду и невесту под венец наряжу. Чем тебе месяц май плох? На май и назначай свадебку.

   — Не слишком ли рано после кончины великой княгини?

   — У великого князя возражений не будет, у меня и подавно.

* * *