Камер-юнкер

Шум я услышал чуть ли сразу – задолго до того, как смог разглядеть сквозь деревья хоть что-то. Он наверняка разносился по лесу до самого берега, где его заглушал плеск волн. Уверенный потрескивающий стук – мерный и словно неторопливый, будто кто-то там, за деревьями, колотил по ним чем-то тяжелым с равными промежутками – раз, два, три…

На загадочном острове, в незапамятные времена ставшим обителью тех самых «высших сил» это могло означать что угодно, но ни страха, ни даже настороженности я почему-то не почувствовал. Скорее наоборот – звук внушал ощущение чуть ли не домашнего уюта и казался, хоть и странным и почти неуместным здесь, одновременно понятным и знакомым.

Настолько, что я не смог сдержать смех, когда увидел, откуда именно он доносился.

Сначала за деревьями показалась крохотная низенькая избушка, вросшая в землю чуть ли не по самое единственное квадратное окно. Покрытая дранкой крыша заросла вездесущим мхом и выглядела так, будто ее не чинили лет сто… как и само неказистое жилище. По сравнению с избой мужик, коловший дрова за углом, казался чуть ли не гимназистом, хотя по виду явно уже разменял пятый десяток – а то и шестой.

Самый обычный мужик. Неряшливый и неказистый, он был одет в какую-то дерюгу – я постеснялся бы залезть в такое даже для тяжелой работы. Впрочем, несмотря на жалкий облик, топором мужик орудовал споро. С каждым ударом тяжелые поленья раскалывались на две одинаковые половинки и аккуратно разваливались в стороны – только щепки летели.

– Доброго дня, сударь! – позвал я, выходя из-за деревьев. – Эй!

Мужик с размаху вогнал лезвие топора в пень, служивший ему колодой, и, развернувшись на пятках, сложил руки на груди. Хоть это место едва ли часто посещали гости, на заросшем неровной бородой лице я не разглядел ни испуга, ни удивления.

А вот неприязни было хоть отбавляй.

– Ты кто такой? – проворчал мужик. – Не звал я тебя… Шел бы отсюда, пока цел.

– Так и пойду, любезный. – Я пожал плечами. – Ты только скажи, в какую сторону. Место я на острове особенное ищу. Может, знаешь такое?

Неприязни и издевки во взгляде меньше не стало – зато теперь к ним примешивалось что-то вроде любопытства. На мгновение показалось, что недобро зыркающие из-под хмурых бровей глаза мужика просвечивают меня насквозь.

– Может, и знаю, – задумчиво проговорил он. – Ладно уж… Умаялся я что-то топором махать, а ты, я гляжу парень крепкий. Наколи-ка мне дровишек – а там и поговорим.

Первой мыслью было послать мужика куда подальше и поискать таинственное дедово место силы самому, но чуйка подсказала, что гонор лучше поумерить. И хоть никакой магии вокруг я не ощущал, все здесь вполне могло оказаться… вовсе не тем, чем казалось.

– Наколю, – кивнул я. – Чего бы не наколоть?

Сбросив еще мокрую от озерной воды куртку прямо на землю, я шагнул к колоде, крепко схватился за топор, потянул и…

Ничего. Широкое толстое лезвие не двинулось и на волос. Я дернул снова, взялся двумя руками, попробовал раскачать – но так и не смог. Проклятый пень закусил топор намертво и выпускать, похоже, не собирался. Даже когда я набросил на себя Ход и еще пару плетений.

– Не выходит? – сочувственно поинтересовался мужик. – Хлипкие нынче парни пошли… тьфу.

Наблюдай он молча, я, пожалуй, не стал бы выделываться и просто разнес поленья боевыми заклятиями, заодно показа нахалу, что в гости к нему пожаловал не простой человек. Но от кривой ухмылки меня вдруг взяла такая злоба, что я снова подступился к колоде, вцепился в чертов топор и потянул с такой силой, что затрещала спина.

А за ней и локти. Ботинки вдавило в землю с такой силой, что на мгновение показалось, что ноги сейчас уйдут вглубь по колено. Но я все равно тянул – даже когда в глазах потемнело, а могучие корни вокруг пня сначала затрепетали, сбрасывая налипшие сосновые иголки и сухой мох, а потом с хрустом вылезли наружу и…

Лезвие я выдернуть так и не смог. Зато вырвал из земли сам пень. Жалобно затрещало дерево, брызнуло во все стороны щепками и мокрыми ошметками земли, и тяжеленная громадина вдруг взметнулась, едва не впечатав обух топора мне между глаз. От неожиданности я едва успел отпрянуть назад, запнулся о расколотое полено – и чуть не свалился.

– Во дает! Ты погляди, какой – всю колоду мне раскурочил.

Мужик хлопнул себя ладонями по коленям и, согнувшись, заржал на весь лес. Так громко, что у меня на мгновение заложило в ушах, а ветхая крыша избушки встрепенулась, сбрасывая подгнившие куски дранки по краям.

Смеялся он долго. Я успел почувствовать и стыд, и злобу, и острое желание заехать вредному мужику в лоб хоть тем же поленом, и покорное смирение… и, пожалуй, даже обреченность. На мгновение все это показалось то ли каким-то суровым розыгрышем от деда, то ли просто провалом. Уж не знаю, чего меня ждало бы в случае успеха, но местные высшие силы вряд ли имели намерение помогать тому, кто только что чуть не разбил себе голову топором.

– Ой, потешил старого… от всей души. – Мужик вытер рукавом выступившие от смеха слезы и поманил за собой. – Вижу, сил тебе не занимать. Пойдем-ка в избу.