Камер-паж её высочества. Книга 1. Часть 1

— Давай помогу. Нам еще нужно успеть на рынок. Да и вообще, ты чего опоздал. Договаривались же сегодня идти в лабораторию моей мамы? У нее появился новый срочный заказ, потому нужна наша помощь. Тебе гроши совсем не нужны стали? Или ты клад нашел, а от меня загасился? — раздражение прорывалось раскатистыми отзвуками рыка в моем голосе. — Сам же знаешь, если мы поможем, то она обязательно подкинет монет. — Не, ну если ты кончено разбогател, то дело твое. — порыв ветра кинул снежную крошку в лицо, которая резанула глаза. — А мне очень кстати будет. Скоро ярмарка. Не хочу выпрашивать у отца. А ма, ну ты сам знаешь, просто так тоже не даст. Лучше заработать.

Моя родительница была родом откуда-то с дальних окраин нашего Королевства. Я не знал никого из родственников с ее стороны, уж очень далеко где-то они проживали.

Отец рассказывал, что познакомился с мамой, когда, получив ранение в одной из пограничных стычек, обратился за помощью к местной ведунье. Вот ее-то дочь и попалась однажды на глаза воину.

Невысокого роста, с густыми смоляными волосами и огромными голубыми глазами на овальном лице, тогда еще совсем юная девица пленила сердце бравого десятника пограничной стражи.

— Апчхи, да елки-палки. — в голосе барахтающегося друга прорезались плаксивые нотки. — Снег в валенки засыпался…

О чем я, ах да. Мама с папой поженились еще когда он служил на границе. Нелия, моя старшая сестра, родилась там. Но потом, его перевели по службе в родной город. Само собой семья уехала вместе с главой.

В Ранке, ну эт наш город так называется, отец служил в Караульной страже. От деда по наследству достался добротный особнячок в два этажа с флигелем, примыкавший к городской стене.

В большом доме мы жили, а флигель был превращен в лабораторию. И по совместительству являлся лавкой, где и продавались снадобья, изготовленные там же.

По женской линии в семье матери шла слабенькая магическая линия. Дар был не велик, но позволял варить слабые лечебные зелья и настои. Никаких школ, а уж тем более Магических Академий на границе не водилось, поэтому всё что умела мама, их семья передавала из поколения в поколение.

Мы с Крисом выполняли мелкую работу в этой лаборатории. Собрать травы, или поймать мелких зверюшек в лесу на окраине. За добычу ингредиентов нам перепадало по паре-тройке медяков. Для взрослых немного, а нам с Крисом вполне достаточно. На один медяк можно было купить с десяток леденцов у разносчиц или полчаса на каруселях покататься.

— Да, хватайся уже. Итак, опаздываем. — друг проигнорировал мое предложение, и пытался выбраться сам. Что получалось у него крайне плохо. — Давай, давай, не выпендривайся.

Уцепившись за меня, Крис наконец-то выбрался на хорошо утоптанную и регулярно очищаемую дворниками дорого. Весь припорошенный налипшим мокрым снегом, в явно не по размеру, потрепанном, местами с заплатками, полушубке выглядел он жалостливо.

— Ладно, давай помогу отряхнуться и побежали. — во мне проснулась совесть, все-таки даже попади он в меня куском льда, вреда бы не было.

Папа вообще говорит, что я чересчур толстокожий. А еще меня постоянно дразнят из-за того, что от далеких-предалеких предков мне достались черты орков. Хотя я уже привык и не обращаю внимания.

— Теперь весь день ходить мокрым. Обязательно было в снег кидать? И домой не пойдешь переодеться… — Крис насупился, пытаясь вытряхнуть из складок овчинного полушубка, чиненного-перечиненного не один десяток раз, набившийся снег. — Мамка опять всыплет по первое число…

Глядя на сокрушавшегося по поводу промокшей одежды друга, я все больше чувствовал себя виноватым.

— Ну ты это, извини. Я ж не хотел. — слова извинений с трудом смогли найти выход из меня. — И вообще, нечего было швыряться льдышками, — попытка обидеться на шалость друга, успехом не увенчалась. — Сам виноват вот и получил.

Но глядя, как Крис, сняв полушубок и оставшись в одной тонкой холщовой рубашке на голое тело, выкидывает снег, попавший внутрь, мне стало не по себе. Ветер был слабый, но для тонкой рубашки он не был препятствием и Крис уже во всю выстукивал зубами ритмы чечетки. Да еще и его безразмерные портки, доставшиеся по наследству от отца, обычного подмастерья в гончарной мастерской, вымокшие, от начавшего подтаивать налипшего снега, слабо помогали в деле сохранения тепла.

— Хочешь, я пока дам тебе свою куртку? Только ты ее не порви. — я не мог смотреть на то, как мой лучший друг на моих глазах превращается в сосульку.

Какое-то время жалость боролась с жабой начавшей душить меня при мыслях, что нужно отдать свою новенькую куртку. Мама только вчера забрала ее у портного. Но все-таки жалость и чувство вины победили жадность.

Я начал расстегивать начищенные до блеска латунные пуговицы, идущие ровным рядком от оборки до стоячего воротника. Крис поднял на меня недоуменный взгляд. Как же так? Новая куртка и я спокойно решаю ее кому-то одолжить? В глазах читалось недоверие напополам с желанием пофорсить в новенькой курточке, пусть и с чужого плеча.