Камера абсурда

Почему я говорю об этом? Потому что вечером следующего дня после звонка Ирины, когда я, проводив ее, шел домой, меня едва не убили…

Ирина позвонила где-то около семи вечера.

– Я жду тебя в Ново-Переделкино на Чоботовской улице. Это между Лукинской улицей и Боровским шоссе, – сказала она. – Сойдешь на «Юго-Западной».

– Знаю, не переживай, – ответил я. – А где конкретно встречаемся?

– Семнадцатый дом, – сказала Ирина. – Такой панельный, буквой «Г»… – Она немного помолчала, потом добавила: – Двадцать два этажа… Приезжай, пожалуйста, скорее. Кажется, я нашла любовное гнездышко Алениной и Ярошевича.

Я собрался и поехал. И как только вышел из подъезда дома, у меня развязался шнурок. У меня отличные кожаные башмаки «Мауро» испанской фирмы «Кампер» на резиновой подошве. Легкие, удобные, на шнурках, которые не рвутся и не развязываются сами по себе. Туфли эти мне очень нравятся. Шесть с половиной тысяч рубликов стоят, кстати.

Так вот, вышел я из подъезда, и у меня развязался шнурок. То, что это был знак, посланный мне охраняющими меня силами, дабы дать понять, что идти туда, куда я собрался, не следует, а следует незамедлительно вернуться домой и не высовывать на улицу носа, я понял позже. А тогда я просто удивился, что шнурок, не имеющий привычки самостоятельно развязываться, вдруг взял да и развязался. Я его завязал потуже и потопал дальше.

Ирину я нашел на подходе к дому со стороны Чоботовской улицы, поскольку дом номер семнадцать располагался в глубине улицы.

– Он от нее уже ушел, – выпалила Ирина.

– Ярошевич? – посмотрел я на нее.

– Конечно, кто же еще! – снова выпалила она.

Я удивился: вот до чего доводит людей желание разгадать тайну. Девушка была, несомненно, возбуждена. И это возбуждение вызывало в ней самый настоящий охотничий азарт. Внешне спокойная, Ирина, оказывается, была азартной женщиной! Только вот пока непонятно: это хорошо или плохо?

– А ты видела, из какого подъезда выходил Ярошевич? – спросил я.

– Видела, – ответила Ирина. – Теперь надо вычислить, на каком этаже они снимают квартиру.

– Значит, они все же любовники, – уверенно произнес я.

– Это к бабке не ходить, – посмотрела на меня Ирина блестящими от возбуждения глазами. – Поэтому Маша и ненавидит свою мать, что она отбила у нее этого Стасика.

– Верно, – согласился я. – Все складывается.

– И алиби на убийство Лисянского наверняка они друг другу обеспечили, – заключила Ирина.

– Возможно, – промолвил я задумчиво.

– Да не возможно, а совершенно точно, – Ирина была настроена более решительно. – Ну, что будем делать дальше?

– А дальше мы поедем ко мне домой, – просто сказал я. – На сегодня с тебя хватит.

– Я не могу, – Ирина, похоже, была разочарована, что на сегодня приключения кончились и начинается обычная жизнь. – Я обещала маме быть вечером дома, – добавила она несколько виновато.

Ей очень не хотелось, чтобы день, наполненный погоней и слежкой – действиями, которые бывают только в кино, а в повседневной жизни для таких, как она, чрезвычайно редки, закончился так прозаически. И еще ей очень не хотелось расставаться со мной на столь высоко взятой ноте… Но что делать? И я, стараясь быть убедительным, сказал:

– Раз обещала – надо выполнять. Пойдем.

– Куда?

– Я тебя провожу домой, – прозаически ответил я.

– Спровадить меня побыстрее хочешь? – покосилась на меня Ирина.

– Нет, не хочу, – ответил я. – Напротив, я хочу, чтобы мы с тобой сегодня подольше погуляли. По направлению к твоему дому. Кстати, как тебе удалось выследить Аленину?

– Удалось вот, – хмыкнула Ирина. – Я просто не спускала с нее глаз.

– Она не заметила слежки? – поинтересовался я так, для проформы.

– Обижаешь, начальник, – ответила Ирина. Она, кажется, успокоилась и стала прежней Ириной, уравновешенной, знающей себе цену и то, чего до сих пор не знал я, а именно: она знала, чего хочет от жизни. А я же знал только то, чего не хочу. Но, похоже, это знание ее было подкорректировано событиями последних двух дней. И теперь в ее желания наверняка входило то, чтобы дни ее жизни не были похожи один на другой, словно братья-близнецы. И чтобы каждый день с ней происходили значительные события, которые расцвечивали бы ее жизнь новизной и яркими красками, не давая скучать и предаваться унынию.

Гуляли мы долго: часа три. На город помалу опускалась вечерняя мгла, прохожих становилось все меньше, и наша прогулка приобретала все более романтическую окраску. Если бы не поток стремительно проезжающих автомобилей, то могло показаться, что мы в этом огромном городе одни, а все остальные жители Москвы переместились в иное измерение.

Ее дом вырос передо мной неожиданно. Наверное, Ирина тоже не ожидала, что наше романтическое путешествие по городу закончится столь внезапно.