Камеристка

Мадам Франсина протянула мне письмо, в котором изящным почерком старый священник сообщал о моем сыне следующее:

«И я хотел бы всеподданнейше сообщить моей милостивой госпоже, графине дю Плесси, что известный мальчик растет и процветает нам всем на радость. Он в добром здравии и при хорошем аппетите, обладает живым темпераментом и большой жаждой знаний, и, кажется, он мягкого душевного склада».

При чтении этих строк от умиления и радости от слов аббата о моем маленьком Жаке слезы выступили у меня на глазах. Я часто сомневалась, хорошо ли и правильно ли для него было забрать его от бабушки Бабетты и отдать чужим людям в совершенно новое окружение. Но ребенок был еще маленький, и после недолгих переживаний из-за разлуки с родней мой сын хорошо прижился в замке и рос веселым и здоровым мальчиком среди всех детей, которые там были повсюду.

Что еще я, как мать, могла ему пожелать?

Королева употребила все свое честолюбие, чтобы организовать возможное бегство как можно более приятно.

— Удобство для Марии-Антуанетты, к сожалению, на первом месте, — критиковала моя госпожа. — Она совсем не сознает опасности.

Год назад королева приобрела большой дорожный кофр. В этот монстр она отправила теперь все, что хотела: предметы туалета, парики, веера, перчатки, посуду и столовые приборы.

— Представь себе, Жюльенна, дорогая, Мария-Антуанетта велела положить туда даже бильярдные кии. И от позолоченных ночных горшков, как ей кажется, она не может отказаться, — необычно резко высказалась графиня.

Этот кофр отправили в условленное место назначения. Там он должен был ждать, пока король не возьмет его с собой дальше, за границу. С одеждой намеревались поступить так же.

— Мне становится страшно при одной мысли об этом втором чудовище, которое Мария-Антуанетта так же набьет ненужным хламом, как и первый, — бормотала графиня. — Если бы мне нужно было спешно бежать, я, конечно, не стала бы обременять себя всем этим ненужным барахлом.

Королева захотела непременно снабдить себя и своих детей новой одеждой.

— В конце концов, мы же не хотим предстать за границей как нищие, — защищалась она.

Уже снова вернулись в Тюильри, а там было много шпионов Национального собрания, и новая одежда могла вызвать подозрение.

— Ко всем несчастьям, здесь есть еще и камеристка королевы, демуазель Рошеретта, которая была известна как фанатичная сторонница революции, — сказала мадам Кампан.

Об этом свидетельствовало и то, что королева не могла уволить эту женщину, хотя и знала о ее шпионской деятельности.

Мария-Антуанетта поручила мадам Кампан приобрести новый гардероб. Та, переодевшись, покинула дворец и посетила разных портных в городе. Каждой из них она давала всего по несколько заказов, чтобы не вызвать подозрений. Огромный кофр с платьем она отправила потом в Аррас к одной родственнице. Та дама должна была, когда потребуется, уехать с ним в Брюссель и ждать там дальнейших указаний.

Мне оставалось только качать головой при виде такого общего безрассудства. Когда я думала о том, сколько людей уже теперь знают о запланированном побеге, мне становилось плохо. Кроме того, это стоило времени — а его становилось все меньше.

Будь я на месте Марии-Антуанетты, я бы постаралась обеспечить всех неприметной одеждой: лучше всего — как у рабочих или крестьян. Этот слой населения был вне подозрения, и их оставили бы в покое. Потом я повесила бы каждому узелок через плечо, взяла бы своих детей за руки и на повозке, запряженной ослом, обходными путями исчезла бы из Франции и предоставила бы ее славной революции. Но я же была не королева, а всего лишь простая камеристка.

— Я много раз пыталась обратить внимание королевы на неразумность ее действий, и, кстати, вместе с графом фон Ферзеном, — сказала моя госпожа.

Граф Аксель говорил:

— Мадам, подумайте, пожалуйста, вы ведь отправляетесь не в развлекательное путешествие, а в эмиграцию.

Тут она ему немилостиво ответила:

— Я знаю, месье. Но я совершенно не понимаю, почему королева Франции должна трястись, как деревенская девка, на телеге.

Самым важным для путешествия теперь был выбор соответствующего экипажа. Но Мария-Антуанетта решила взять не только самую быструю, но и самую просторную карету.

В такой она более двадцати лет назад прибыла из Австрии во Францию, и у нее были об этом очень приятные воспоминания.

Любовник королевы оставил дальнейшие ненужные протесты.

— Я доволен уже тем, что Мария-Антуанетта вообще хочет покинуть эту сумасшедшую страну.

Глава восемьдесят первая

Так как не хотели возбуждать подозрений, все изображали веселье и беззаботность.