Камеристка

Правовед подсунул мне под нос лист бумаги, который я, не раздумывая, схватила и огляделась в поисках пера и чернил.

— Стойте! — воскликнула мадам дю Плесси и предупреждающе подняла руку. — Моя камеристка сейчас ничего подписывать не будет. Ей нужно время, чтобы все обдумать.

Тут вмешался другой правовед.

— Дамы, я настоятельно прошу вас, — обратился он к моей госпоже и ко мне, — сохранять строжайшую секретность. Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.

— Лучше для кого, месье? — резко спросила мадам Франсина.

Третий юрист прибавил:

— Спокойно, спокойно. Еще ничего не решено окончательно о происхождении демуазель Жюльенны Берто. Нужно выяснить еще некоторые вопросы, пока еще не установлено, являлся ли его величество вашим отцом.

Но по лицам остальных господ я видела, что это не так.

В ту ночь я не могла уснуть. Я была слишком возбуждена. В последующие ночи я также вновь и вновь прокручивала в голове услышанное. Я действительно дочь Людовика XV? Я сестра Аделаиды, Виктории и Софи? Я — тетка нынешнего монарха, его братьев и его сестры Элизабет?

Какие у меня права? У меня, простой крестьянской девочки, которая босиком бегала по полям, пасла гусей и кормила кур и которой все еще казалось, что она ощущает запах навоза и комочки земли между пальцами босых ног? Девочка, которая сидела на берегу Оби и на которую засматривался маленький Жорж Дантон.

Глава восемнадцатая

Слуга графа Мерси подслушал разговор императора Иосифа с австрийским послом, и о нем потом стало известно почти всем во дворе.

— Королева тратит из скуки свою жизнь на пустяки. Она окружает себя отвратительными личностями, которыми двор так и кишит. Так она и разрушила свою добрую славу, хотя она женщина очень добродетельная.

Пожилой граф согласился со своим императором:

— Ваше величество правы, но как это можно изменить, пока королева окружает себя людьми, которые подбивают ее участвовать в сомнительных удовольствиях?

— Людовик ведет однообразную жизнь, — не смущаясь, критиковал император короля, — и кроме того, у него узкий кругозор. Он может в любое время уволить своих министров и назначить новых, но как нужно править по-настоящему, для него навсегда останется загадкой. А о финансовых делах он вообще не имеет ни малейшего понятия.

То, что расходы на королевский бюджет поглощают шестую часть всего государственного бюджета, шокировало императора.

После своих исследований, которые наделали большой шум, у него появилось большое недоверие к министру финансов Неккеру.

Парижане очень симпатизировали брату своей королевы, так во время пребывания во Франции он много ездил и по провинциям и изучал сельское хозяйство, скотоводство и деревенскую жизнь.

Придворные в Версале, которых все это не интересовало, напротив, испытали облегчение, когда он наконец-то уехал.

Мои месячные уже два раза не приходили, хотя я всегда была осторожна, да и мои любовники тоже. Дома в Планси я смогла бы себе помочь — каждая девушка, как только она становилась совершеннолетней, получала от матери, тети или старшей сестры добрый совет при первой задержке посетить бабушку Элоизу, мудрую знахарку. Та в выражениях не стеснялась.

— Из самой распущенной шлюхи я сделаю с помощью моего травяного настоя девственницу, — смеялась она, — а из немощного старца горячего любовника.

Не являлось тайной, что среди ее клиентов были и мужчины. Каждая бездетная женщина находила путь к ней. Нередко ей даже не приходилось прибегать к своим травам. Она просто давала указания, как выбрать правильное время и оптимальную позу при супружеских отношениях, чтобы наступила беременность.

Моя мать также прибегла к помощи Элоизы, когда не могла забеременеть во втором браке. И та смогла помочь. Бабетта уже родила своему второму мужу троих мальчиков, одного за другим, и теперь, в тридцать пять, она снова ждала ребенка. Но где я могла найти помощь в Версале?

Элен порекомендовала мне одну пожилую акушерку, которая жила недалеко от собора Парижской Богоматери в узком переулке в неприметном доме на третьем этаже.

— Господа из собора усердно заботятся о клиентах, — ухмыльнулась Элен.

Внизу в означенном доме была лавка, где продавали красивые вещи из кожи, над ней жила корсетница, сдававшая комнаты перчаточницам, которые пополняли свои скудные доходы тем, что подкарауливали мужчин-клиентов у собора. Юные существа охотно дали мне адрес акушерки — они ведь и сами часто пользовались услугами бабушки Эрнестины.

— Плата у нее очень умеренная, — сообщила мне одна маленькая женщина. — Мне она уже три раза помогла. Было больно, но я пережила, хотя последний раз чуть все не закончилось совсем плохо.

Это прозвучало не очень многообещающе. Но я отважно взобралась по узкой крутой лестнице в квартиру мадам Эрнестины. На мой стук сначала никто не ответил. Было предобеденное время, и, по словам девушек, акушерка в такой час всегда дома.

— Бабка Эрнестина любит поспать, — раздался голос со второго этажа. — Стучи в дверь сильнее.

Наконец дверь открылась и передо мной возникла толстая неряшливая женщина лет шестидесяти с кислым выражением лица.