Камеристка

«Дама без корсета — не дама», — поучала свою строптивую дочь императрица. Странно, но нижнее белье шили обычно из бархата. Панталоны и рубашку меняли только раз в месяц; зато нательное белье расточительно украшали кружевом. О ванных комнатах во Франции еще не знали, факт, который постоянно с насмешкой подчеркивали английские аристократы. Для мытья довольствовались небольшими мисками, зато щедро расходовали духи. Тот, у кого была ванна и он ею пользовался, слыл очень экстравагантным.

Когда я юной девушкой приехала в Версаль, я узнала, что такое grattoirs, и сначала понятия не имела, что с этим делать. Искусственные накладки из волос должны были держаться целый месяц: потому-то дамы и пользовались этими длинными скребками для головы с изящными рукоятками из слоновой кости. Чесаться позволялось и в обществе, потому что кожа головы ужасно зудела.

Право носить юбки на огромных обручах имели только дворяне и придворные. Но в Париже люди были терпимее; если какая-нибудь служаночка могла себе это позволить, то ее за это не осуждали.

Из тканей применяли шелк, дамаст и парчу нежных пастельных тонов. Стали модными легкие, воздушные английские ткани, такие как муслин, батист и линон. В 1776 году впервые появились журналы Couriers des Modes.

Они точно рассказывали о действующей моде, и не только дамы, но и господа ждали этих журналов. Придворные должны были непременно узнать, что сейчас в моде полосатые жакеты, штаны до коленей, шелковые чулки, облегающие ногу, как перчатка руку, а последнюю пуговицу жакета следовало не застегивать. Высота каблуков могла помочь продвинуться по службе.

Глава сорок первая

Во время одной из моих прогулок по старому Парижу я попала на улицу Тампль. Тут можно было увидеть множество старьевщиков, из которых каждый второй занимался сбытом краденого. Это занятие было довольно доходным, благодаря ему жили целые семьи.

Переулок Брассер с одной стороны выходил на улицу Сент-Оноре, а с другой — на улицу Сен-Гийом.

В середине этого мрачного переулка стоял дом с вывеской над облезлой входной дверью:

«Сдаются меблированные комнаты и спальни».

Я вошла в этот немного странный дом и оказалась в темной прихожей. Дверь справа вела в маленькое уютное помещение, в котором обычно сидели жилец и владелец. Так по крайней мере мне описывал Жюльен.

Хозяина дома звали месье Пьер Юбер Лагранж, и он вроде бы был дальним родственником моего любимого. Я должна была передать старику пакетик ко дню рождения с наилучшими пожеланиями от его племянника Жюльена.

Все называли старика «папаша Сигонье». Он торговал старым железом, но тайком покупал и продавал свинец, медь, олово, латунь, серебро и время от времени предметы из золота.

Папаша Сигонье имел также дела с мошенниками и принимал товары, происхождение которых было более чем сомнительно. Однако со временем я полюбила его.

«Дяде» Жюльена было лет пятьдесят-шестьдесят, он был сухощавым и маленького роста, с лукавыми черными глазками и живым характером.

И летом и зимой он гордо носил шапку из меха енота, которую ему привезли друзья из-за океана, и потертый синий сюртук.

— Он прикидывается бедным, но в действительности старый хитрец накопил целое состояние и владеет домом с садом в деревне, — поведал мне Жюльен. — И скаковые лошади у него тоже есть. И даже карета.

Когда я впервые вошла в его жилье, он с любопытством, но очень добродушно оглядел меня и спросил:

— Ну, краснучка, что у тебя ржавчина или рыжье?

Я была несколько озадачена, так как не поняла ни слова. Я представилась, передала приветы от его племянника и отдала ему небольшой пакет. Старик предложил мне стул.

Когда же я сообщила ему, что благодаря мне он стал внучатым дедушкой замечательного малыша, он искренне обрадовался. Меня он тотчас произвел в «племянницы», и я должна была обязательно выпить «чернил».

Это значило бокал вина, и не считая его вопроса при встрече, то было мое первое знакомство с арго — воровским языком.

— Но я хотела бы знать, что вы мне сказали, месье, когда я вошла в дверь, — настаивала я, и он перевел:

— Я спросил: ну, девушка, у тебя железо или медь?

Этот странный язык заинтересовал меня, но в тот день я наслушалась его достаточно. Спустя время у папаши Сигонье появился господин помоложе в шелковых штанах до коленей, кюлотах, которые носили аристократы, с маленьким париком на голове и с накрашенным лицом. Удивительно, с какими слоями общества общался дядя Жюльена.

Господин разглядывал меня с некоторым недоверием, но после того как месье Сигонье заверил его, что от барухи (женщины) его племянника никакая опасность не грозит, мужчины начали оживленно беседовать.

Я была в восторге от их диалога, хотя почти ничего не понимала. Когда хозяин комнат и торговец старым железом своему гостю также предложил «чернил», тот сказал:

— Я бы лучше сейчас бухнул ваксы (выпил водки) за нашего головореза, чтобы он не сканил (не слишком боялся), когда в корзину чихнет (когда ему голову отрубят).