Камерная музыка

….Температура воздуха в Москве и области поднялась до 38–40 градусов….

…..Я взял паспорт и прошел собеседование на должность «работник склада»….

….Не перезвонили….

….Даже если я устроюсь за 30 тысяч в месяц и  буду отдавать половину зарплаты, чтобы погасить долги, уйдет три месяца, пока я доберусь до нулевого баланса….

….Оксана написала смс о том, что купалась с  дельфинами….

….Мне исполнилось 25 лет…. Папа и сестра прислали по 1000 рублей, плюс заплатили 1300 — гонорар за порно-рассказ…..

….Вместо членовредительства я разорвал трудовую книжку. Да зачем она мне нужна? Там было всего две записи по полтора месяца: кладовщик в магазине O’stin и продавец в магазине  Topshop/Topman….

….Один раз я пошел прогуляться и получил солнечный удар….

….Торфяные болота горели; дома, улицы и города окутал вонючий туман….

….Даша не поступила во ВГИК. После собеседования посчитала, что у нее недостаточно баллов, и общеобразовательные экзамены сдавать не стала….

Целыми днями валялся на диване, потел, иногда ездил к Борису поесть или попить пива, если ему удавалось взять денег у брата, жены или матери. Хотя есть и пива почти не хотелось в такую жару, аппетита не было, больше хотелось лежать на диване, ходить в душ, лежать на диване, ходить в душ. В Москву почти не выбирался. Я пытался читать книги, но текст будто плавился и растекался по страницам. Голышом я проводил дома дни и недели, разглядывая картинки в старых журналах, которые нашел тут, и обдувая бумажным веером потную мошонку. Комары, наверное, не выдержали такой жары — их не было. Зато мухи появлялись каждое утро. Из-за жары невозможно было накрыться даже простыней, и они садились на потную кожу. Я с отвращением гонял их по квартире, убивал и писал посты в ЖЖ о том, как уничтожаю дорогостоящих роботов-мух, которых федералы используют против меня для слежения, анализа крови и ввода препаратов. Я  верил в это, сходя с ума.

Иногда звонил из этого тумана Кириллу в Казань. Он отвечал, что все нормально, вот-вот все будет дописано и сведено.

Но когда мне прислали первые сведенки, я чуть не умер. Голос звучал как из бочки, скрипка больше напоминала гармошку. Хорошо звучали только барабаны. Никакой аранжировки вообще не было, хотя Кирилл должен был все показать и объяснить звукарю: где обрезать какую дорожку, какое сделать вступление и так далее.

«Все из-за твоего петушиного похуизма!» — писал я в гневе Кириллу. Просто не понимал, как можно было говорить «да, да», а потом забыть скопировать рефрены в «кафке» и добавить шум моря, как было обговорено. Нужно было все контролировать самому.

Решил, что буду все пересводить с Борисом.

Как раз в эти дни вернулась из отпуска Оксана, и если бы не она, я бы сошел с ума.

Понятия не имел, как сводить живые инструменты. Борис беззаботно соврал, что все легко сможет сделать за день или два. Мы вдохновились учебными видеороликами с инструкцией, как сводить живую музыку в Cubase, и приступили.

На деле на это ушло пять дней. Утром приезжал к Борису, пили чай. К обеду сводили черновой вариант песни, отсылали Кириллу и Айдару; начали сводить вторую по той же схеме и одновременно пить водку. Я был напряжен, курил борисовскую «Золотую Яву» одну за другой, ругался, когда что-то не получалось, иногда падал на ковер без сил. Вокруг все было в мусоре и пепле. Иногда жена Бориса поднималась к нам покурить и пугалась, видя наши перекошенные лица. «Хочешь меня?» — спрашивал Борис, и она корчилась, как от запаха дерьма. Детей она к нам в последние дни приносить не рисковала.

После того, как Кирилл и Айдар принимали файл, прослушивали и высказывали претензии, я  кричал что-нибудь такое:

— Почему все вокруг такие петухи?! Я больше никогда не буду заниматься музыкой!

Мы с Борисом не понимали слов «сделайте пожирнее, покрасивее». Были какие-то претензии к нашему звучанию, и я недоумевал, почему они их не предъявляли своему казанскому звукарю, когда тот сводил? Ладно, мы пытались менять звучания баса, добавлять реверб в скрипку и трубу, усиливать бочку. Но Борис говорил, что Кирилл басист, и, видимо, насколько бы жирным мы ни сделали чертов бас, ему всегда будет мало.

— Что, блять, мы будем его делать жирнее, пока колонки не лопнут?

Во второй половине дня крыша дома нагревалась, и комната превращалась в сауну. Мы умывались, ненадолго выходили на улицу, курили в тени, ждали, копили силы, успокаивались. Возвращались, обрабатывали вокал, добавляли стандартные пресеты и компрессию в голоса из базы примочек Cubase. В некоторых моментах на фоне едва различимо слышался детский плач и голос мамы Бориса. В «альбатросе» в куплете Кости было слышно кашель брата Бориса. Но это как будто не портило общую картину, или нам так только казалось. Кашель остался частью готового трека.

К семи вечера мы шли на платформу, встречали Оксану после работы. Там выпивали по две или три бутылки пива.

Потом прощались с Борисом.