Камерные гарики

Боюсь, что жар и горечь судеб наших

покажется грядущим поколеньям

разнежившейся рыхлой простоквашей,

политой переслащенным вареньем.

* * *

И мысли, и дыхание, и тело,

и дух, в котором живости не стало, —

настолько все во мне отяжелело,

что только не хватает пьедестала.

* * *

В любви к России – стержень и основа

души, сносящей боль и унижение;

помимо притяжения земного,

тюремное бывает притяжение.

* * *

За года, что ничуть я не числю утратой,

за кромешного рабства глухие года

столько русской земли

накопал я лопатой,

что частицу души в ней зарыл навсегда.

* * *

Есть жуткий сон: чудовище безлико,

но всюду шарят щупальца его,

а ты не слышишь собственного крика,

и близкие не видят ничего.

* * *

Сибирь. Ночная сигарета.

О стекла снег шуршит сухой,

и нет стыда, и нет секрета

в тоске невольничьей глухой.

* * *

Я пил нектар со всех растений,

что на пути своем встречал;

гербарий их засохших теней

теперь листаю по ночам.

* * *

Как дорожная мысль о ночлеге,

как виденье пустыни – вода,

нас тревожит мечта о побеге

и тоска от незнанья – куда.

* * *

Был ребенок – пеленки мочил я, как мог;

повзрослев, подмочил репутацию;

а года протекли, и мой порох намок —

плачу, глядя на юную грацию.

* * *

Как ты поешь! Как ты колышешь стан!

Как облик мне твой нравится фартовый!

И держишь микрофон ты, как банан,

уже к употреблению готовый.

* * *

Словить иностранца мечтает невеста,

надеясь побыть в заграничном кино

посредством заветного тайного места,

которое будет в Европу окно.

* * *

Мы всю жизнь в борьбе и укоризне

мечемся, ища благую весть;

хоть и мало надо нам от жизни,

но всегда чуть более, чем есть.

* * *

Где ты нынче? Жива? Умерла?

Ты была весела и добра.

И ничуть не ленилась для ближнего

из бельишка выпархивать нижнего.

* * *

В той мутной мерзости падения,

что я недавно испытал,

был острый привкус наслаждения,

как будто падая – взлетал.

* * *

Конечно, есть тоска собачья

в угрюмой тине наших дней,

но если б жизнь текла иначе,

своя тоска была бы в ней.

* * *

С людьми вполне живыми я живу,

но все, что в них духовно и подвижно,

похоже на случайную траву,

ломящуюся к свету сквозь булыжник.

* * *

Был юн – искал кого-нибудь,

чтоб душу отвести,

и часто я ходил взгрустнуть

к знакомым травести.

Теперь часы тоски пусты,

чисты и молчаливы,

а травести – давно толсты,

моральны и сварливы.

* * *

Чтобы прожить их снова так же,

я много дней вернуть хотел бы;

и те, что память сердца скажет,

и те, что помнит память тела.

* * *

Легко мне пить вино изгнания

среди сибирской голытьбы

от сладкой горечи сознания

своей свободы и судьбы.

* * *

Смеются гости весело и дружно,

побасенки щекочут их до слез;

а мне сейчас застолье это нужно,

как птице-воробью – туберкулез.

* * *

Назад обращенными взорами,

смотря через годы и двери,

я вижу победы, которыми

обрел только стыд и потери.

* * *

Взамен слепой, хмельной горячности,

взамен решительности дерзкой

приходит горечь трезвой зрячести

и рассудительности мерзкой.

* * *

Дьявол – не убогий совратитель,

стал он искушенней за века,

нынче гуманист он и мыслитель,

речь его светла и высока.

* * *

Снова жаждали забвенья

все, кому любви отраву

подносил гуляка Беня,

кличку Поц нося по праву.

* * *

К тебе, могильная трава,

приходят молча помолиться

к иным – законная вдова,

к иным – случайная вдовица.

Расти утешной.

* * *

Про все устами либерала

судя придирчиво и строго,

имел он ум, каких немало,

зато был трус, каких немного.

* * *

Чем русская история страшней,

тем шутки ее циников смешней.

* * *

Весь выходной в тени сарая

мы пьем и слушаем друг друга,

* * *

но глух дурак, с утра играя

в окне напротив бахи фуга.

* * *

Чем глубже вязнем мы в болото,

тем и готовней год за годом

для все равно куда полета

с любым заведомым исходом.

* * *

Не лейте на творог сметану,

оставьте заботы о мясе,

и рыбу не жарьте Натану,

который тоскует по Хасе.

* * *

Нам свойственно

наследственное свойство,

в котором – и судьбы обоснование:

накопленный веками дух изгойства

пронизывает плоть существования.

* * *

От жалоб, упреков и шума,

от вечной слезливой обиды —

нисколько не тянет Наума

уйти от хозяйственной Иды.

* * *

Живя среди рабочей братии,

ловлю себя на ощущении,

как душен климат демократии

в ее буквальном воплощении.

* * *

Червяк, по мнению улиток,

презренно суетен и прыток.

* * *

Его голове доставало ума,

чтоб мысли роились в ней роем,

но столько она извергала дерьма,

что стала болеть геморроем.

* * *

Нелепо ждать слепой удачи,

но сладко жить мечтой незрячей,

что случай – фокусник бродячий,

обид зачеркивая счет,

придет и жизнь переиначит,

и чудо в ней проистечет.

* * *

Пожизненно вкушать нам суждено

духовного питания диету,

хоть очень подозрительно оно

по запаху, по вкусу и по цвету.

* * *

Смешным, нелепым, бестолковым,

случайно, вскользь и ни к чему,

кому-то в жизнь явлюсь я словом,

и станет легче вдруг ему.

* * *

А странно, что в душе еще доныне

очерчивать никто пока не стал

* * *

подземные течения, пустыни,

болота и обвальные места.

* * *

Неправда, что смотрю на них порочно, —

без похоти смотрю и не блудливо,

меня волнует вид их так же точно,

как пахаря – невспаханная нива.

* * *

Вальяжности у сверстников моих,

солидности – в кошмарном избилии,

меж этих генералов пожилых

живу, как рядовой от инфантилии.

* * *

Всю жизнь я тайно клоунов любил,