Камероны

– А есть книга, в которой все это было бы описано? Я хочу прочесть. Можешь мне достать такую книгу, папа?

Гиллон решил рискнуть. Он попросил мистера Селкёра добыть ему экземпляр книги Александра Маккензи «История очистки земель в Нагорной Шотландии», невзирая на возра-жения Мэгги по поводу стоимости книги, а потом стал молиться – наспех молиться, воем богам по очереди, – чтобы эта книга не оказалась искрой, которая воспламенит мозг Сэма.

Явился Йэн и сообщил, что Роб-Рой хочет встретиться с отцом, но не дома, а в пустой школе, где когда-то учительствовала их мать. Встретились они на следующий день после работы и, помедлив с минуту, обнялись, что было вовсе не в привычках Камеронов.

– Давно мы с тобой не беседовали, как отец с сыном, – казал Гиллон.

– Да уж. Ты же велел мне убираться, вот я и ушел.

– Но я велел тебе вернуться, а ты не вернулся.

Оба были достаточно прилежными учениками мистера Генри Селкёрка, чтобы сразу распознать пустопорожнее философствование. Поэтому Гиллон улыбнулся, а вслед за ним улыбнулся и Роб-Рой.

– Ты всегда был упрямый, хоть и добродушный с виду, сказал Гиллон.

– А разве ты не упрямый, хоть и тихонький? – сказал Роб-Рой. И они снова улыбнулись: перепалка была окончена.

С невероятной осторожностью, точно он доставал чашу святого Грааля, Роб-Рой вынул из маленькой жестяной коробки, в какой углекопы держат опички, письмо и развернул его.

– Хочешь верь, хочешь нет, – сказал он. Голос его дрожал от гордости и возбуждения. – Только поосторожней с бумагой. – Почерк был корявый, читать оказалось нелегко.

Дорогой брат Камерон!

Несправедливость, про которую ты пишешь, кажется мне предостаточной, чтобы сплотить людей. Правота вашего дела настолько очевидна, что это должно привести к созданию организации, которая будет бороться за выправление несправедливости, а такая организация – все равно что семя, которое необходимо для роста нашего движения. За первым шагом последуют другие.

Если я приеду к вам – а мне бы хотелось приехать, – мне понадобится безопасное место для жилья, чтобы быть подальше от глаз полиции и чиновников компании. Я сейчас отпущен на поруки, и мне запрещено заниматься организационной работой; из-за тех идей, которые я исповедую, мне приходится скрываться, точно беглому каторжнику. Нужно будет также подобрать место для проведения митинга подальше от ушей вышеупомянутых лиц. Если вы выполните эти условия, обещаю вам приехать.

Кланяйтесь, пожалуйста, Г. С. В свое время это был отличный борец. Пишите обычной почтой: Эдинбург, главная почтовая контора, почтмейстеру для мистера Кайла Брайна.

P.S. – Подготовьте тля меня план местности. Скорей всего, приеду в Кауденбит вечером, и мне придется идти ночью пешком в Питманго.

– Ты, конечно, знаешь, кто это, папа? – Роб-Рой был до крайности возбужден.

– По тому, как ты обращаешься с его письмом, я бы сказал, что это по меньшей мере один из апостолов Иисуса Христа.

– Я хочу, чтобы ты серьезно отнесся к этому, папа. – И правда: слишком много они острили. – Это не шутки.

– Нет, конечно, ты прав.

– Кейр Харди. Известный рабочий организатор. И твой сын получил от него письмо.

Гиллон порадовался за Роб-Роя и в то же время встревожился. Не по плечу ему такое дело. Роб ведь мечтатель и очень плохой практик.

– Должно быть, ты написал ему хорошее письмо.

– Да, папа. Я бы соврал тебе, если бы сказал иначе. Я двадцать раз его переписывал, пока оно не получилось таким, как надо. Даже мистер Селкёрк ни слова в нем не изменил.

Гиллон почувствовал прилив ревности, представив себе, как его сын пишет одно письмо за другим и дает на просмотр библиотекарю.

– Я буду встречать его в Кауденбите. Можешь себе это представить, папка? Чтобы я ночью шел с самим Кейром Харди! Да что я ему говорить буду?

– Я бы на твоем месте не тревожился об этом. Говорить будет он, если захочет.